ИЗ СТАРЫХ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК (Россия, Москва, 1998, 2003 гг.)
Сегодня, 20 марта 2024 года, Александр Моисеевич Городницкий отмечает 91-й год со дня рождения. Мне посчастливилось много раз встречаться с ним, делать интервью. Три из них я решил объединить и помещаю здесь.
В 1998 году Александр Моисеевич Городницкий отметил свой юбилей: ему исполнилось 65 лет. К тому времени он уже был известным учёным, доктором наук, автором более 260 научных работ и монографий, заведующим лабораторией Московского института океанологии имени П.П. Ширшова; признанным поэтом-песенником, бардом.
А.М. Городницкий родился 20 марта 1933 года в семье военных картографов, в Ленинграде (СССР), на Васильевском острове. Несмотря на то, что ему пришлось пережить все ужасы блокады, среднюю школу окончил с золотой медалью.
После окончания геофизического факультета Ленинградского горного института имени Г.В. Плеханова он стал работать в НИИ геологии Арктики Министерства геологии СССР. За пять лет – с 1957 по 1962 годы – прошёл ступени должностного роста от геофизика до начальника партии. И это не на асфальте, а в сложнейших условиях северо-западной части Сибирской 
платформы, в Туруханском, Игарском и Норильском районах. Молодой исследователь занимался геофизическими поисками медно-никелевых руд, был одним из первооткрывателей Игарского медно-никелевого поля.
В 1968-м защитил кандидатскую диссертацию, в 1982-м – докторскую. Руководил Лабораторией морской геофизики в НИИ геологии Арктики в Ленинграде, Лабораторией геомагнитных исследований в Институте океанологии имени П.П. Ширшова Российской академии наук в Москве. Участвовал более чем в 20 рейсах научно-исследовательских судов в различные районы Мирового океана, неоднократно погружался на обитаемых подводных аппаратах на глубину вплоть до пяти километров, искал легендарную Атлантиду.
А.М. Городницкий первым в мире просчитал мощность литосферы – земной оболочки под океаном. Опубликовал более 260 научных работ, в том числе восемь монографий, посвящённых геологии и геофизике океанического дна. Он – академик Российской академии естественных наук; кавалер Синего Креста РАЕН.
Ныне A.M. Городницкий продолжает преподавать в Международном университете в Дубне и в Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова.
А.М. Городницкий – член Союза писателей России и международного Пен-клуба, президент Ассоциации российских бардов. Автор 14 сборников стихов, песен и прозы, нескольких компакт-дисков. Награждён медалями «50 лет Победы» и «300-лет Российскому флоту».
Его супруга – Анна Анатольевна Наль – поэт и переводчик произведений многих славянских народов, член Союза писателей России.
Их сын Владимир окончил II-й медицинский институт в Ленинграде. Живёт в Иерусалиме (Израиль), работает врачом-лаборантом. У Александра Моисеевича и Анны Анатольевны три внучки.
– У нашего поколения, – говорит Городницкий, – была иная, чем у нынешнего, система ценностей. Хотя жизнь в те годы была трудной и опасной, но мы воспитывались на духовных ценностях. Не ставили целью своей жизни личное обогащение, получение какой-либо сверхприбыли. В нашей семье было принято считать, что каждому человеку необходимо получить техническое образование. Это позволит впоследствии быть свободным и независимым. Поэтому я и поступил в Ленинградский горный институт. А перед этим была война, блокада.
Сказать не смею ничего
Про эти времена.
Нет мира детства моего, –
Тогда была война.
Но и после окончания войны стало ненамного легче.
Я детство простоял в очередях
За спичками, овсянкою и хлебом.
Эти строки родились потом. А свои первые детские стихи Александр Городницкий написал ещё в школе, сразу после войны. В 1947 году он, 14-летний мальчишка, стал ходить во Дворец пионеров, в студию почитаемого и любимого всеми поэта и педагога Глеба Сергеевича Семенова. Из стен этой студии вышли такие известные ныне литераторы, как Александр Кушнер, Андрей Битов и др. Вспоминая о юных годах, поэт пишет:
Тоска по юности. Это бред
По раю, в котором живут другие.
А ты туда не вернешься, нет.
Куда возвратиться – в сороковые?
В голодный вымерший Ленинград,
Где дом снарядом пробит навылет,
И трупы заснеженные лежат?
Или в начало пятидесятых,
Пору поцелуев и белых ночей?
Там в окнах маячит портрет усатый,
Газеты кричат о деле врачей.
Земному послушное ускоренью,
Стремительно падая с высоты,
Ревущим потоком несётся время,
Обрушивая за собой мосты.
А в институте Александр Городницкий не только писал стихи, но и участвовал в выпуске самиздатовских поэтических книжек, которые, к счастью без последствий, безжалостно уничтожались ретивыми партийно-комсомольскими активистами.
Наш студенческий сборник
Сожгли в институтском дворе,
В допотопной котельной,
Согласно решенью парткома.
Стал наш блин стихотворный
Золы неформальным комом
В год венгерских событий
На хмурой осенней заре.
Вторая половина 50-х годов – это первая волна оттепели, начало развенчания культа личности Сталина, начало реабилитации миллионов невинно осужденных. Поэты и прозаики стремились открыто выразить себя, рассказать правду о недавнем прошлом страны и её людях. Но все оказалось совсем не так просто, как представлялось. Официальные каналы выхода на радио и телевидение были перекрыты различными идеологически выдержанными цензорами, комиссиями, «творческими» советами. И появившееся в то время такое направление, как «авторская песня», во многом обязано, как метко сказал Булат Окуджава, московским кухням. Там впервые исполнили свои песни Высоцкий, Галич, Ким и др. И уже оттуда, с московских кухонь, они разлетались по всей стране.
Но Александр Моисеевич считает, что был и другой путь развития авторской песни – экспедиции. Именно Городницкого по праву можно признать родоначальником авторской, «экспедиционной» песни. Куда только не заносила его судьба: на Крайний Север и в Антарктиду, на Северный полюс и на дно Мирового океана – в поисках легендарной Атлантиды…
– Да, мои первые песни, – подчёркивает Городницкий, – именно в экспедициях и родились. К примеру, «Снег», «Перекаты»:
Всё перекаты, да перекаты, –
Послать бы их по адресу!
На это место уж нету карты, –
Плыву вперёд по абрису.
И эти строки, наверное, многим знакомы:
От злой тоски не матерись, –
Сегодня ты без спирта пьян.
На материк, на материк,
Идёт последний караван.
Там, в экспедициях, Городницкий вместе со своими товарищами пел русские народные песни, песни заключённых и оставшихся на поселении. Он учился у простых людей, у неизвестных авторов, погибших в годы сталинского произвола, проникался болью к боли других. Многие песни поэта, действительно, стали народными. Их поют, не задумываясь о том, кто их написал, считают, что они возникли где-то в гуще народа и, пообтесавшись со временем, сами легли на гитарные струны.
– Для меня не имеет особого значения, – говорит Городницкий, – чтобы меня кто-то знал или помнил.
Иная мне нужна господня милость,
Мне надо, чтобы песня сохранилась
Любая; безымянной, не моей,
Чтобы в таёжной дальней стороне,
В дыму костра, над городскою крышей,
Её бы пели, голос мой не слыша
И ничего не зная обо мне!
Более десятилетия – с конца 50-х и до конца 60-х годов – песни Городницкого звучали в основном именно в экспедициях, на студенческих вечеринках и, конечно же, на кухнях. Первый сборник «Атланты», названный так по ставшей к тому времени уже хорошо известной песне, вышел только в 1967 году. Следующего сборника поклонникам поэта пришлось ждать ни одну пятилетку. Слава Богу, что хоть научные статьи и книги ещё выходили. А так – вообще могли запретить и научную, и творческую деятельность.
В 1968 году в ленинградском Доме литераторов состоялся творческий вечер молодых поэтов и прозаиков. Некие «доброжелатели»-антисемиты накануне этого события направили в обком партии пасквильный донос, в котором всячески хаяли поэтов Иосифа Бродского и Александра Городницкого. Городницкому полностью запретили публичные выступления, отказали в приёме в Союз писателей.
– А может быть, это и к лучшему, – говорит Александр Моисеевич, – многие годы я работал «в стол». Какие-то произведения должны были отстояться, отфильтроваться, приобрести новое звучание. До начала перестройки у меня вышли, кажется, только две книжки. А потом, за десять лет, – двенадцать. Не считая компакт-дисков. Один из них, в который вошли все мои лучшие песни о севере, включая и самые ранние, назывался «На материк». Не так давно в Москве, в киноконцертном зале «Россия» состоялась презентация компакт-диска «Песни нашего века», куда вошли произведения всех ведущих поэтов, авторов самодеятельной песни. Приятно сознавать, что среди них были и мои четыре песни, – это больше, чем у кого-то из других поэтов.
Говоря о тех, кто стоял у истоков авторской песни, Городницкий с уважением и признательностью вспоминает Юлия Кима и мужественную, многие годы боровшуюся со смертельным недугом Новеллу Матвееву, которой он посвятил одну из своих песен.
Встречаемый сварливою соседкою,
Вхожу к тебе, досаду затая,
Мне не гнездом покажется, а клеткою
Несолнечная комната твоя…
…Но суеты постылой переулочной
Идешь ты мимо, царственно слепа.
Далекий путь твой до ближайшей булочной
Таинственен, как горная тропа…
Поэты-шестидесятники, к которым причисляет себя и Городницкий, вдохновлённые оттепелью, последовавшей после смерти Сталина, искренне поверили в новую Россию, её духовное возрождение и в возможность каких-то прогрессивных перемен, превращающих страну из феодально-коммунистической в цивилизованную. Однако в те годы этим светлым чаяниям не суждено было сбыться.
Более чем за 12 лет, прошедших после начала перестройки, Россия все ещё не сумела преодолеть своё жуткое прошлое. Через несколько дней после августовских событий 1991 года Городницкий пишет:
Не чаял я с седою головой
Впервые в жизни строить баррикаду,
Вытаскивая зябкими руками
Булыжники из мокрой мостовой…
…Я праздновал над грудою камней
В тревожном и весёлом этом гаме
Победу не над внешними врагами,
Над внутренней покорностью своей…
…Но недоступен ярости атак,
Нацелив курс на будущие годы,
Вздувался на ветру российский флаг
Как парус непривычной мне свободы.
С прошлым, казалось, навсегда покончено. В состоянии победной эйфории россияне ждали чуда. А оно в который уже раз не произошло. И это так горько сознавать…
В стране, где рабство выше нормы,
Вредны внезапные реформы,
Как голодающим еда…
…Где корни нынешних потерь?
Как мы вперед смотрели прежде,
Так смотрим в прошлое теперь!
Но вернёмся снова к авторской песне. Сложилось впечатление, что сегодня она развивается несколько иначе, чем раньше, идёт по другому пути. Ей не хватает задушевности, интимности, той самой интонации, которая брала за сердце. Может быть, потому, что первое поколение бардов авторской песни, к сожалению, уходит из жизни… А нынешнее, хотя что-то и создаёт, но все-таки занято уже другими, более приземлёнными проблемами выживания в тех экстремальных условиях, в которых сегодня находится вся Россия.
Негромким струнам вышел срок.
У времени свои законы.
Лишь кабаки и стадионы
Тяжёлый сотрясает рок…
…В какую сторону ни глянь,
Ступай направо и налево,
Нигде ни смеха, ни запева,
Лишь споры грубые и брань,
И вьюга воет среди пней,
Через леса летя и веси,
Когда в стране не слышно песен,
Мне страшно делается в ней.
Когда-то бытовало мнение, что авторская песня всегда шла в ногу со временем, а иногда и опережала его. Она стремилась осмыслить и выразить суть происходящего в стране, в народе, в каждом из нас.
– Да, авторская песня, – утверждает Городницкий, – мобильнее эстрадной, принципиальнее, честнее. В начале девяностых я написал стихотворение, которое не потеряло своей актуальности и сегодня.
Нет хуже наказанья, чем беда
Недолгого российского безвластья,
Когда сочится через лёд согласья
Глубинной злобы чёрная вода.
В её потоке не нащупать брод,
На улице при гиканье и рёве
Кричит, а не безмолвствует народ,
Уже не хлеба требуя, а крови.
Здесь блатари вершат неправый суд
И лёгкою добычей прочих дразнят,
И неудачник празднует свой праздник,
Который революцией зовут…
…Насыщен воздух ненавистью вновь,
И вспыхивают заревом зарницы,
И оживая, проступает кровь,
На полотне Туринской плащаницы.
Как это соответствует нынешней ситуации в России, в которой вновь поднимают головы макашовы, илюхины, баркашовы… Как же всё это надоело! И как хочется чего-то радостного, светлого, поэтического…
…Поэзия не факел, а свеча,
И слишком долго верить невозможно
Тому, кто поучать привык крича,
Извечно время, слушатель великий,
Столетие проходит, или два,
И в памяти людской стихают крики
И оживают тихие слова.
Когда же, наконец, в многострадальной России восторжествуют добро, любовь и правда, исполнятся все чаяния народа, давно уже заслужившего лучшей доли?!
АТЛАНТЫ ДЕРЖАТ НЕБО…
20 марта 2003 года доктор геолого-минералогических наук, профессор Александр Моисеевич Городницкий отметил свой юбилей – ему исполнилось 70 лет. Но наряду с достижениями в научной деятельности он широко известен как поэт и автор песен. А.М. Городницкий, как один из известнейших бардов России, – так же, как Александр Галич, Юрий Визбор, Владимир Высоцкий, Булат Окуджава, Евгений Агранович и Виктор Берковский, – причислен к основоположникам жанра авторской песни.
– Когда вы написали свои первые стихи и песни?
– Стихи я начал писать еще в школе, в 1947 году (в 1948 году появились мои первые публикации в печати), а песни – в 1954 году, в первых экспедициях. Песня «Атланты», занявшая первое место на Всесоюзном песенном конкурсе, стала настоящей народной песней для десятков миллионов поклонников авторской песни.
– Ну, не идут у меня из головы слова этой вашей песни: «Стоят они навеки, уперши лбы в беду. Не боги – человеки, привыкшие к труду. И жить ещё надежде до той поры, пока Атланты держат небо на каменных руках». Эта песня запоминается с первого раза, навсегда врезается в память. Александр Моисеевич, у вас на столе лежит несколько книг, посвящённых Атлантиде. Это что: возвращение к вашему старому увлечению или что-то более серьёзное?
– Вполне серьёзное. По инициативе директора Института метаистории Вячеслава Кудрявцева, считающего, что на материковом склоне к юго-западу от Британских островов, в районе Литтл Сол, просматривается устье древней реки, на берегах которой мог располагаться не менее древний город, готовится экспедиция. И хотя материальных подтверждений этому нет, но существует гипотеза, что в начале исторического времени произошло катастрофическое таяние льдов Гренландии и прорыв Гольфстрима на север. В результате изменения уровня океана и была затоплена страна с таким чудным названием, как Атлантида, или её часть. Мне показалось это интересным. Тем более что в одной из экспедиций при подводных погружениях на горе мы наткнулись на странное сооружение, напоминающее развалины древнего города.
Для проведения полномасштабной научной экспедиции наш институт располагает всей необходимой техникой – от средств подводного обнаружения до специального обитаемого аппарата, позволяющего погружаться на большую глубину. Уже полностью разработан проект рейса, зафрахтовано судно «Профессор Штокман», даже разрешение Великобритании имеется. И сумма-то нужна небольшая – всего 200 тысяч долларов. Однако российские спонсоры в последний момент отказались. Ничего, без них как-нибудь обойдемся. Мир не без добрых людей.
– Зачем же копья ломать, ведь многие считают, что раз до сих пор никаких подтверждений не найдено, то и Атлантиды, как таковой, просто не было на свете?
– Отсутствие находок – это пока еще не доказательство. Это – просто низкий уровень исследований. Только лет 15 назад были найдены свидетельства того, что некогда действительно существовала крупнейшая древняя цивилизация – огромное Хеттское царство. Шлиман поверил Гомеру и нашел Трою.
Я считаю, что Атлантида, скорее всего, находится за Геркулесовыми Столбами, между Гибралтаром и Азорскими островами. Там располагалась горная подводная страна, которая была архипелагом. И на склонах самой высокой горы Ампер, всего лишь на глубине ста метров, наша экспедиция, работавшая на судах Российской академии наук еще в 1984 и 1986 годах, обнаружила странные объекты, похожие на «стены» и «комнаты». Я тогда сам погружался в специальном аппарате «Аргус», делал зарисовки. Остерегаясь субъективизма, попросил разных людей зарисовать один и тот же объект. Ведь разрешающая способность человеческого глаза больше, чем у самого мощного фотоаппарата. Тем более что тогда сделать снимки мы просто не могли. Вот геологи и рисовали, у кого-то получались «жертвенники», у кого-то «стены». Мне, например, поначалу показалось, что это всё сотворила природа, однако почему размеры «помещений» одинаковые… Но психология человека так устроена, что, если, например, сообщили бы, что Городницкий нашёл Атлантиду, мне никто не поверил бы. А если я сказал бы, что эти объекты – естественного происхождения, то мне возразили бы, мол, я что-то скрываю.
– Да, но Атлантидой занимались многие, тот же Жак Ив Кусто…
– Вот он-то и нырнул на своем «блюдце» в окрестностях вулкана Санторин у острова Тир и сразу же нашёл там развалины Праафинского государства. Многие посчитали, что это и есть Атлантида. Но такая точка зрения противоречит высказываниям Платона, утверждающего, что она находилась по другую сторону Геркулесовых Столбов. И я с позиций современной геологии берусь доказать, что подводная горная гряда между Гибралтаром и Азорскими островами – и есть тот таинственный континент. А Канары и острова Зеленого Мыса – его последние вершины.
Стоял же мифологический Атлант у Геркулесовых Столбов – значит, у древних было на то основание… Конечно, смешно думать, что мы сразу же найдём золотую статую или развалины поселений. Но любая экспедиция обречена на успех, поскольку всегда можно открыть что-то новое, неизвестное. И если удастся доказать, что раньше Европа простиралась и за Пиренеями, в чем я убеждён, это изменит представление об истории человечества. А, кроме того, подумайте только, что у нас, появилась реальная возможность открыть Атлантиду!
– Вы – романтик. Наверное, такой же, как и известный путешественник Федор Конюхов…
– Я преклоняюсь перед этим героическим, уникальным и удивительным человеком. Он обладает какой-то особой психологией, покоряет заснеженные пики горных вершин и океаны, а теперь, вы, кажется, об этом писали, хочет покорить и пятый океан. Перед таким человеком в знак глубочайшего уважения надо при встрече снимать шляпу!
– Сейчас многие пытаются по-своему интерпретировать предсказания Нострадамуса, трактовать Библию, назначают даты конца света. Причём, подводят под всё это научную базу. Мол, из-за перехода Солнечной системы в другой знак Зодиака происходит смещение угла наклона земной оси, и континенты (плавающие на слое магмы) придут в активное движение и столкнутся. В результате случится небывалое доселе землетрясение, огромные участки суши уйдут на дно океана, чудовищные цунами прокатятся над планетой, смывая все живое с низменностей и предгорий… Как вы относитесь к подобным предсказаниям?
– Это – абсолютная чушь. Стабильность тектоники материковых плит определяется, прежде всего, эндогенными (внутренними), а не экзогенными факторами. Что касается оси вращения планеты, то в ближайшие 100 тысяч лет за неё можно не беспокоиться, она останется постоянной и не сместится настолько, чтобы вызвать какие-то катастрофы, подобные той, какая произошла задолго до нашей эры по неизвестной причине и в какой погибла Атлантида и крито-микенская цивилизация. То же относится и к так называемой углеродной смерти Земли за счёт выброса антропогенного углерода и экранирования атмосферы. Антропогенный углерод составляет ничтожно малую долю в естественных выделениях самой планеты. То же и об озоновых дырах, которые зияют в атмосфере, якобы вследствие использования человеком фреона. Исследования показывают, что озоновые дыры в ионосфере существовали задолго до человека, появлялись без его участия и затягивались также сами собой вследствие естественных причин, к человеку ни малейшего отношения не имеющих. В жизни планеты удельный вес антропогенного влияния ничтожен, и я хотел бы успокоить читателя на этот счёт.
– Так что гибели цивилизации, если она наступит, следует ждать не от планетных катастроф, а от самих людей?
– Именно так. Главной опасностью представляется мне опасность глобальной войны. Сверхоружие находится теперь в руках стран Третьего мира, а события в Америке 11 сентября 2001 года стали грозным сигналом для всего прогрессивного человечества. И ещё эта война в Ираке…
– Но вернемся к вашему творчеству. Ваша дискография насчитывает около трех десятков наименований пластинок, лазерных дисков, аудио- и видеокассет с авторскими песнями, выпущенными не только у нас в стране, но и за рубежом. Вы – автор 12 книг стихов и песен и двух книг мемуарной прозы. Многие ваши песни, написанные на Крайнем Севере и в дальних океанских плаваниях, до сих пор пользуются популярностью, а порой их считают безымянными и народными. Это песни «Деревянные города», «Песня полярных лётчиков», «Перекаты», «На материк», «Геркулесовы Столбы», «Жена французского посла», «Чистые пруды» и многие другие. Вы пишете только стихи или одновременно ещё и мелодию к ним?
– Я придумываю и стихи, и мелодию.
– Но сами-то вы на гитаре не играете?
– Нет. Пользуюсь услугами аккомпаниатора. Но несколько песен на мои стихи написали Евгений Клячкин, Сергей Никитин, Юрий Хохриков, известный композитор, лауреат Государственной премии, профессор консерватории Сергей Слонимский. Он написал также цикл песен на стихи Рубцова, Есенина, Рейна. Но это уже совершенно другая музыка.
Однако, у меня есть несколько фотографий Александра Моисеевича с гитарой…
– Ваши стихи и песни переводят на другие языки?
– Конечно. На английский, французский, немецкий, болгарский, чешский, испанский, польский, иврит и другие языки. Например, песня «Атланты» прекрасно переведена на немецкий язык филологом Екатериной Лебедевой, а «Жена французского посла» – на английский. Кстати, я много гастролирую с концертами и авторскими вечерами по городам нашей страны и за рубежом. Побывал в Новосибирске и Самаре, Киеве и Ташкенте, Риге и Кишиневе, в Париже и Варшаве, Мюнхене и Кливленде, Тель-Авиве и Чикаго, и во многих других городах мира.
– Вы немало времени и сил отдаёте пропаганде авторской песни. Уже 32 года (с 1971 года) вы – бессменный председатель жюри самого большого в мире фестиваля авторской и самодеятельной песни памяти Валерия Грушина на берегах Волги близ Самары…
– Да. Но не только. В качестве председателя и члена жюри я многократно участвовал в международных, всесоюзных и всероссийских фестивалях авторской и самодеятельной песни в Москве, Санкт-Петербурге, Киеве, Таллинне, Челябинске и других городах. Читал курс лекций по авторской песне в России, США и Германии. Руководил творческими семинарами для молодых авторов. В прошлом году Грушинский фестиваль авторской песни проводился в Москве в Коломенском. Его посетило более тридцати тысяч человек. Я рад, что появились хорошие молодые авторы и исполнители. Хотелось бы надеяться, что эти ребята, которые стали лауреатами данного фестиваля, примут от нас эстафету настоящей авторской песни. И в то же время я огорчаюсь. Что сейчас происходит с авторской песней? Она, уйдя из литературы, пришла на эстраду и живет по её законам. Появились громкоголосые певцы, хоры, ансамбли, всё, что хотите. И это называется «авторская песня»? Тексты их песен убогие, пошлые. А может быть, именно такие вещи нужны сегодня обществу? Если так, – это опасный симптом.
Незадолго до своей смерти Булат Окуджава как-то сказал мне: «Знаешь, Алик, раньше мы были в авангарде, а сейчас оказались в арьергарде. Мы – один из последних бастионов духовности перед тем мутным потоком, который грозит затопить Россию…». Не дай Бог, если это произойдёт.
– Что бы вы хотели пожелать самому себе?
– Мне нравится, что я дожил до юбилея. В нашей стране это, как ни странно, всегда проблема. Моя мечта, чтобы хотя бы одна моя песня на долгие годы осталась безымянной, народной, без имени автора. Самому себе я хочу пожелать ещё немного поскрипеть, чтобы успеть ещё что-нибудь написать.
ПОЛЯРНЫЙ КОНВОЙ PQ-17
Российские учёные обнаружили на дне Баренцева моря два затонувших корабля из печально известного конвоя союзников PQ-17, уничтоженного немецкими самолётами и подводными лодками в июне 1942 года. В состав геофизического отряда экспедиции входил и А.М. Городницкий.
– Александр Моисеевич, эта находка была случайной?
– Нет. Экспедиция была организована общественной организацией «Полярные конвои». Она проходила в Баренцевом море на военном гидрографическом судне «Сенеж» и имела своей целью именно обнаружение останков кораблей погибшего конвоя PQ-17, известного своей трагической судьбой. Экспедицией руководил один из видных русских гидрографов, контр-адмирал Вячеслав Анатольевич Солодов. А я был приглашён в большей степени как поэт. Этой экспедиции я посвятил песню «Памяти конвоя RQ-17».
… Каждый твёрдо в звезду свою верит.
Только знать никому не дано,
Кто сумет вернуться на берег,
Кто уйдёт на холодное дно.
Не дожить им до скорой победы,
Ненадёжной мечте вопреки.
Это ваши отцы или деды, –
Помолитесь за них, моряки.
Вернёмся к истокам истории. В начале войны (1941-1945), когда гитлеровская Германия подло напала на Советский Союз и уничтожила большую часть танков и самолётов, наши союзники – Великобритания, США, Канада, – по ленд-лизу начали поставлять нам необходимое вооружение. Поскольку все пути, кроме Арктики, были перекрыты, всё это шло транспортом из Англии, Исландии, Канады. Это были так называемые «конвои» – караваны транспортных судов, охраняемые военными кораблями. Мурманск и Архангельск в эти годы стали постоянными портами назначения важных стратегических грузов – в СССР следовали танки, самолёты, топливо и т.д. Большинство конвоев достигали берегов. Но только не конвой PQ-17… Немецкая авиация и подводные лодки потопили его. Почему? Ведь силы судов охранения союзников в несколько раз превосходили силы противника. Однако по приказу британского Адмиралтейства «охранники» неожиданно бросили транспорт на произвол судьбы, фактически подписав смертный приговор тысячам своих товарищей. Немцы атаковали суда конвоя методом «волчьей стаи», разом налетев с воды и воздуха. В ходе этой операции были уничтожены сотни единиц военной техники, затоплены 28 из 35 союзнических кораблей. Безусловно, это – одно из крупнейших военных преступлений в истории.
В воспоминаниях бывшего главкома Северного флота Головко говорится о предательстве Великобритании: по его мнению, караван был брошен в Баренцевом море для того, чтобы выманить из норвежских фиордов один из крупнейших боевых кораблей Германии «Тирпиц», отвлечь, а затем, застав врасплох, неожиданно уничтожить. «Тирпиц», кстати, тогда так и не был потоплен, так что жертва оказалась бессмысленной.
У того же Головко есть свидетельства о том, что именно в тот момент, когда караван подвергался немецкой атаке, «Тирпиц» удалось вывести из строя не англичанам, а советской подводной лодке «К-21». Капитан подлодки Лунин поднял перископ прямо в центре вражеской эскадры, отдал приказ выстрелить по скоплению судов, в воздух полетели обломки, а подлодка успешно ушла от преследования.
Кстати, когда эта подлодка шла мимо фашистского наблюдательного пункта, оттуда просигналили фонарём, и Лунин отдал приказ передать в ответ немецкое ругательство. Это их вполне устроило и они успокоились. Если бы каравану удалось достичь Мурманска, вооружения хватило бы на 50-тысячную армию.
Советские моряки проявили большое мужество, спасая тонущих союзников. В частности, отличился сторожевик «Мурманец», на котором служил старшим помощником капитана старший лейтенант Валентин Дремлюг. Он лично спас 47 человек. Ныне он – профессор высшей военно-морской академии имени Макарова, один из крупнейших российских океанологов и вообще светлая личность. Сейчас ему за 80.
– Александр Моисеевич, как вам удалось обнаружить корабли?
– По примерным координатам, известным из архивных документов, мы искали два американских судна – «Олапана» и «Алко-Рейнджер», затопленные одной и той же немецкой подлодкой в июле 1942-го у берегов Новой Земли. Нашим отрядом геофизиков руководил замечательный российский учёный, профессор Михаил Спиридонов. На вооружении нашего отряда был подводный геолокатор бокового обзора – прибор, который позволяет обнаруживать объекты на грунте в широкой полосе – до 500 метров с каждой стороны от судна. Мы провели плановые съёмки на двух полигонах размерами 10х10 миль каждый, и нашли оба судна, хотя и несколько в стороне от тех координат, которые изначально были указаны. На локаторе бокового обзора получилась отчетливая картинка: видны даже несколько танков, выпавших с борта судна. А ведь прошло уже 60 лет. В таких случаях обычно судно полностью или частично заносится осадками, и для его обнаружения приходится применять магнитную съёмку. Так произошло, например, с британским крейсером «Эдинбург», везшим большой груз золота.
– Правда ли, что средний возраст участников экспедиции составил 84 года?
– Речь идёт только о группе ветеранов полярных конвоев 1941-1944 годов, не испугавшихся отправиться в штормовое Баренцево море, несмотря на преклонный возраст. Таких смельчаков было семеро. Каждый из них заслуживает отдельного рассказа. Например, Евграф Евлогиевич Яковлев – потомственный помор из архангелогородской деревни. В 1943 году, поступив в 14 лет в школу юнг в Соловках, он прошёл путь до капитана. Во время войны работал на танкере «Алтай», переоборудованном из лесовоза. На палубе танкера находились бочки с бензином, и когда немцы бомбили и обстреливали судно с воздуха, он под обстрелом срывал с бочек горящий брезент, чтобы всё не взлетело на воздух. «А вы не боялись?», – спросил я, имея в виду опасность ситуации. «Боялся, что от начальства попадет, – брезент-то новый», – бесхитростно отвечал ветеран. Поразил меня и эпизод о том, как после бомбежки он переживал об испорченной новой «фланельке»: дескать, испачкал казенную форму чем-то чёрным. Оказывается, это была кровь – моряка ранил осколок.
Или еще один замечательный потомственный моряк – Алексей Андреевич Нахимовский. Когда-то его отца, родившегося в Китае, подобрал и усыновил русский крейсер «Нахимов». От крейсера и пошла его фамилия.
Канадским ветеранам Хиллу Вилсону и Бобу Ферли тоже есть что вспомнить. Боб, например, рассказал, что в 1944 году он перевозил из Англии в Мурманск тысячи русских военнопленных, которых Черчилль выдал Сталину. Другой участник экспедиции – Билл Лоус – во время войны был сержантом ВВС США. У него случился роман с русской девушкой Зиной. Билл рассказал, как он откармливал её из своих пайков, спасая от голодной смерти. И вот совсем недавно 83-летние «Ромео и Джульетта» встретились в Архангельске. Билл полон романтических воспоминаний, и до сих пор её любит.
– Это правда, что в экспедиции был какой-то немец, который когда-то топил суда конвоя?
– Да, был. 90-летний Хайо Херман – лётчик, полковник Люфтваффе, любимец Геринга, награждённый высшими орденами Германии. В 1942-1943 годы командовал соединением из сорока «Юнкерсов-88». Трижды был сбит, прыгал с парашютом. Попал в плен в Австрии в 1945 году, 10 лет отсидел в лагерях под Казанью и в Воркуте, дважды пытался бежать. И после всего этого он любит Россию и утверждает, что это великая страна. Он никогда не был нацистом и до сих пор уверен, что служил своей стране как честный солдат.
– А что русские «дедушки» не пытались его случайно придушить?
– Внук одного из наших ветеранов, узнав об участии в экспедиции бывшего врага СССР, с надеждой спросил: «Дедушка, а вы его там утопите?». Ничего подобного. Состоялась невероятно трогательная сцена примирения бывших врагов. Деды плакали, обнимались и вместе опускали венки на воду. Для них вся эта экспедиция стала актом примирения. Наверное, это естественно для людей, проживших трудную, полную противоречий жизнь. И, тем не менее, такое было бы невозможно ещё лет 10-15 назад. Изменились времена. Люди не хотят испытывать мстительных, враждебных чувств друг к другу. Война для них – повод не вспоминать былые раздоры, а прийти к миру хотя бы в конце жизни.
– В будущем планируются ли подобные экспедиции?
– Работа по обнаружению погибших судов только начинается. Она имеет не только мемориальную ценность, хотя мы говорим о ценных грузах, которыми буквально усеяно дно многих морей и океанов. А Баренцево море – это вообще огромная братская могила затопленных судов, погибших в различные времена. Нынешняя экспедиция демонстрирует готовность России выйти в цивилизованный мир и протянуть руку дружбы как своим бывшим союзникам по прошедшей войне, так и противникам.
И в заключение – несколько фотографий, подтверждающих многолетнее знакомство А.М. Городницкого и журналиста, главного редактора газет и журналов, а также данного интернет-журнала Worldrusnews.ru/Мировые и российские новости Льва Рудского.
Фото автора, из архива А.М. Городницкого, фотожурналистов СССР и России
Лев Рудский (WRN)