Этот подвиг девятнадцатилетнего солдата, совершённый им 21 сентября 1941 года, единственный и никем не повторённый в истории Великой Отечественной войны. Именно в тот день, как уточнили исследователи, началось сражение за Ленинград. Но во всех учебниках истории указана другая дата – 23 сентября советские войска остановили фашистов на Пулковских высотах. До сухопутного наступления фашисты бросили свою авиацию на уничтожение Краснознаменного Балтийского флота (КБФ), базировавшегося в Кронштадте. Без огненного щита дальнобойной флотской артиллерии город на Неве долго продержаться не смог бы. Планы гитлеровских генералов сорвал старший оператор радиолокационной станции «Редут-3» 19-летний Григорий Гельфенштейн: он «увидел» самолёты противника за много километров от их предполагаемой цели и предупредил командные пункты ПВО о коварном налёте врага. Этот юноша, сидя за пультом РЛС, вычислил главное направление удара немецких бомбардировщиков.
Но, пожалуй, всё по порядку. В восемь утра 21 сентября 1941 года старший оператор РЛС «Редут-3» Григорий Гельфенштейн заступил на очередное дежурство. Несмотря на его юный возраст, должность у парня была очень ответственной: подобных станций на Ленинградском фронте в то время было всего три. Та, на которой служил Гельфенштейн, располагалась на Ораниенбаумском пятачке, в деревне Большая Ижора, совсем недалеко от Кронштадта. Эта станция охраняла и сам остров, и Ленинград, и корабли Балтфлота. Радиолокатор в то время представлял собой громоздкое устройство. Известных каждому по
современным кинофильмам круглых индикаторов, на которых ярко высвечиваются точки-самолёты, тогда ещё не было. Картина воздушной обстановки на экране дисплея отдалённо напоминала… кардиограмму.
По частоте пульсирующих всплесков старший оператор должен был вычислить координаты всех целей в зоне обзора, направление их движения и количество самолётов в группах. Это было очень и очень непросто. Но Григорий Гельфенштейн любил разгадывать замыслы врага – это и спасло Ленинград.
Вот как об этом намного позже вспоминал сам Григорий Ильич: «Не могу не сказать, что ещё в июле-августе 1941 года, задолго до событий Кронштадтского сражения, с момента, когда вместо РЛС типа РУС-2 нам дали новейшие по тому времени РЛС «Редут», я усмотрел на радиолокаторах этого устройства возможность точно определять количество самолётов в группах. Это не могли предвидеть разработчики данных радиолокаторов. Согласно техническим условиям и на практике, на радиолокаторах «Редут» можно было точно определять одиночные самолёты, пару и тройку. Для групповых целей официально существовало определение «Много!», «Группа!», «Большая группа!». Я же догадался определять количество в группах с большой точностью (с допустимой ошибкой ± 2-3%) и, по существу, создал «Методику точного определения количества самолётов в группах». Конечно же, я не делал секрета из этой методики и вскоре два моих сотоварища – старшие операторы нашей «точки» Лазарь Козачков и Борис Корягин с моей помощью быстро овладели этим искусством. Это умение существенно помогло и мне в Кронштадтском сражении. Позднее, в октябре 1941 года меня специально отозвали с «Редут-3», с Ораниенбаумского пятачка в Ленинград, в штаб нашего 72-го Отдельного радиобатальона ВНОС для того, чтобы я обучил этому искусству и других старших 
операторов нашего батальона. За эту мою «Методику» и за обучение других старших операторов батальона наш командир капитан Б.К. Бланк даже объявил мне благодарность».
В то сентябрьское утро Григорий смог расшифровать на индикаторе «Редута» страшную картину: по направлению к Ленинграду летели около 230 немецких бомбардировщиков! Такой мощной воздушной атаки враг ещё не предпринимал. Фашистские самолёты атаковали Кронштадт с трёх сторон. Оператор РЛС Гельфенштейн заметил самолёты, когда они были ещё далеко – километров за 200 от Ленинграда. Используя железную дорогу как ориентир, мощные «юнкерсы» двигались группами по направлению от Луги, от железнодорожной станции Дно и от Новгорода к Гатчине и Сиверской. Там они образовали круг и перестроились в три ударные колонны.
Всё казалось очевидным: немцы летят бомбить северную столицу! И вдруг пульсирующая «кардиограмма» показала нечто необычное: одна из колонн взяла курс на запад, а не к Ленинграду. А две другие ударные начали движение к Финскому заливу. И Григорий понял: они летят бомбить Кронштадт! Фашисты хотят уничтожить артиллерию Балтийского флота!
Счёт пошёл на секунды: не сомневаясь в своей догадке, Гельфенштейн потребовал от телеграфиста передать шифрованное донесение на командный пункт ПВО Ленинградского фронта, в Кронштадт и на командный пункт противовоздушной обороны Балтийского флота.
«Срочно объявляйте тревогу! Они летят бомбить Кронштадт!». Услышав, как спокойно оператор в Кронштадте принимает цифры закодированного сообщения, Григорий и испугался, и возмутился одновременно: «Это что – они мне не верят?». У него были причины для опасений: радиолокационная техника в то время была засекреченной. Да к тому же не доверяли данным, полученным с её помощью. Григорий выхватил у солдата телефонную трубку и безо всяких шифровок буквально прокричал кронштадтскому офицеру: «На вас летят двести пятьдесят – вы слышите? – двести пятьдесят бомбардировщиков! Срочно объявляйте тревогу! Через 12-15 минут они уже будут над Кронштадтом!». Он сознательно несколько преувеличил количество самолётов. И это подействовало. Уже через несколько секунд в Кронштадте завыли сирены воздушной тревоги. Началась трёхдневная воздушная «битва за Кронштадт», в которой с немецкой стороны в общей сложности участвовало более 300 вражеских бомбардировщиков – практически весь воздушный флот группы армий «Север». Для сравнения: при атаке на американскую базу Пёрл-Харбор в декабре 1941 года в двух налётах приняло участие 274 японских бомбардировщика.
Целью немецкого авиаудара был Балтийский флот, артиллерия которого не давала армии вермахта прорваться к Ленинграду. Атака фашистов была отбита, хотя наши моряки всё же понесли потери. И хотя в ходе трёхдневных атак с воздуха прямыми попаданиями бомб крупного калибра были потоплены эскадренный миноносец «Минск», эсминец «Стерегущий» и линкор «Марат», получили повреждения линкор «Октябрьская революция» и крейсер «Киров», балтийский Пёрл-Харбор врагу не удался. 22 и 23 сентября налёты повторились. Но уж если в первый раз этот номер у фашистов не прошёл, то вторая и третья атаки не удались и подавно!
Однако старший оператор Гельфенштейн допустил нарушение инструкций, выйдя в эфир с открытым текстом, а это по законам военного времени, несмотря ни на что, могло закончиться коротким трибунам и расстрелом. 23 сентября на РЛС приехал сам командующий Балтийским флотом адмирал В.Ф. Трибуц. И сразу же вызвал к себе Григория Гельфенштейна. Тот шёл к нему на ватных ногах. Адмирал строго спросил оператора: «Знаешь ли ты, что сделал?!». И этим ещё больше напугал его: «Нет, ты ещё слишком молодой и сам не понимаешь, что сделал! Ну, да поймёшь потом. Звезду Героя получишь и поймёшь. Это подвиг! Ты спас и Кронштадт, и Ленинград». После этих слов адмирал В.Ф. Трибуц обнял Григория и расцеловал.
Подобный подвиг, когда один советский солдат противостоял гитлеровской армаде, спасая исторические города Кронштадт и Ленинград, за всю историю Великой Отечественной войны, более никто не совершил.
23 сентября немецкие танки и пехота атаковали защитников Ленинграда со стороны Пулковских высот. Эта атака была встречена шквальным огнём 472 стволов Краснознаменного Балтийского флота, ничуть не пострадавших от вражеских налётов, и захлебнулась.
Однако ни Звезду Героя, ни даже хотя бы медаль старший оператор «Редута-3» так и не получил. Но Григорий Ильич об этом не жалеет. Ему обидно другое: «Почему все знают о трагедии в Пёрл-Харборе, которая случилась на три месяца позже, а о Кронштадтском сражении молчат до сих пор? Японцы наглядно показали, что могло бы случиться с нашим флотом, если бы я вовремя не разгадал замысел противника и своевременно не предупредил об этом командование! По моим подсчётам, японские бомбардировщики неожиданно обрушили на американский флот бомбы общим весом 300 тонн и практически уничтожили его. На корабли Балтфлота за три дня сражения должно было обрушиться не менее 1000 тонн! Но наша зенитная артиллерия заставила немецкие самолёты сбросить свой смертоносный груз в воды Финского залива. Мы победили, и я хочу, чтобы люди об этом знали!».
А вот как позже говорил об этом немецкий адмирал Руге: «Летом и осенью 1941 года немецкие вооруженные силы на Ленинградском направлении не достигли намеченной цели. Кампания закончилась без взятия Кронштадта и ликвидации Советского Флота. В последующие годы это привело к большому напряжению немецких сил».
Интересно суждение об этом бывшего президента Франции Франсуа Миттерана: «Если бы немцы вошли в Ленинград, они вошли бы и в Москву. А если бы они вошли в Москву, они были бы и в Париже».
Подробной информации о дальнейшем прохождении Григорием Гельфенштейном военной службы, у меня, к сожалению, нет. Вот только то, что он сам сообщил о себе: «В конце января 1942 года мне пришлось в составе роты из трёх РЛС типа «Редут» переправляться через Ладогу по Дороге Жизни на Волховский фронт для работы в Ладожском дивизионе ПВО. Роту возглавлял молодой старший лейтенант Сергей Николаевич Скворцов. За Ладогой я пробыл примерно до июля 1942 года (точно уже не помню), а затем был отозван опять в Ленинград для работы на других РЛС нашего батальона».
Несколько десятилетий идут споры на тему, почему до сих пор засекречены сведения о Кронштадтском сражении? И почему 19-летний солдат, фактически спасший Кронштадт и Ленинград от полного уничтожения, не получил за это никакой награды?
На эти вопросы как-то пытался ответить сам Г.И. Гельфенштейн: «К сожалению, до сего времени нет у нас официальной ясности того, что же произошло в Кронштадтском сражении. Нет и прямого ответа на прямой вопрос: «Кто победил в этой гигантской битве нападающих массированных сил немецкой бомбардировочной авиации с силами кораблей Балтийского флота и силами ПВО Военно-морской базы КБФ?». Отвечу сразу и никто не опровергнет моего доказательного ответа! В Кронштадтском сражении победили наши силы ПВО КБФ и войск Ленинградского фронта! Прямым доказательством этому является тот бесспорный факт, что артиллерия КБФ и до, и после Кронштадтского сражения успешно и безотказно действовала и надёжно защищала Ленинград все 900 дней блокады! Единственная и главная цель немецкого командования в Кронштадтском сражении – уничтожить или существенно подавить могучую артиллерию Балтийского флота. Именно так и сказал об этом маршал Г.К. Жуков в своих мемуарах».
Славная станция «Редут-3» определила всю дальнейшую жизнь Григория Ильича: после войны он окончил Ленинградский политехнический институт (ЛПИ), продолжил заниматься радиолокацией, получил около 20 авторских свидетельств на изобретения в этой области, в том числе громкоговорителя «Плутон», прибора управления натяжением магнитной ленты и даже устройства для жарки пищевых продуктов «Помощница». К 40-летию Победы Григорий Гельфенштейн (как и многие фронтовики) был награждён орденом Отечественной войны II степени. Как оператору радара, впервые в истории советской радиолокации предупредивший войска Красной армии и Балтийского флота о налёте фашистской авиации, ему было присвоено звание «Почётный гражданин Больших Ижор».
20 апреля 2009 года, когда Г.И. Гельфенштейну уже исполнилось 87 лет (он родился 3 января 1922 года в Одессе, Украинская ССР), он сказал: «Я уверен, что долгая жизнь дана мне именно за то, что я сделал в те сентябрьские дни 1941 года для Ленинграда, для Советского Союза, для России».
Он написал: «Считаю, что у нас в Санкт-Петербурге нужно как-то достойно вспоминать День нашей весьма значимой Победы в Кронштадтском сражении. Способов увековечить память об этом может быть много. Я не специалист в этом деле, но решусь высказать два возможных варианта.
1. Установить в деревне Большая Ижора памятник тем, кто в Ленинградском физико-техническом НИИ, руководимом в то время академиком А.Ф. Иоффе (ныне это ФТИ имени А.Ф. Иоффе РАН), создал радиолокатор «Редут». Одновременно это будет и символом памяти о нашей Победе в Кронштадтском сражении. Об этом можно написать на мемориальной доске. Это будет простой и недорогой памятник, который надо установить в деревне Большая Ижора на месте, где в годы войны, в сентябре 1941 года стоял наш радиолокатор «Редут-3».
2. Переименовать улицы Кронштадтская в Санкт-Петербурге и в Кронштадте в улицы Кронштадтской Победы.
День 21 сентября должен быть отмечаемым, должен быть Памятным Днем Ленинграда! Об этом, видимо, должно позаботиться правительство Санкт-Петербурга и Законодательное собрание города.
Хотелось бы, конечно, дожить до этих дней, но это уже зависит не от меня…».
Лев Рудский (WRN)