Ровно 90 лет назад, 6 августа 1932 года, менее чем через год после начала строительства в СССР Московского метрополитена, вышел первый номер газеты «Ударник Метростроя» (в последующем она стала называться «Метростроевец»). Для тысяч людей, участвовавших в грандиозном, впервые в стране строительстве, она стала не только, как сказали бы сегодня, корпоративной многотиражкой, но и настоящим окном в мир. Столичное метро по многим показателям было уникальным, такой же уникальной сделал газету её первый редактор Ефим Резниченко. На первой полосе указана розничная цена – пять копеек. Газета пользовалась успехом не только у тех, кто строил метро, но и у всех жителей огромного города. Тираж уходил в открытую продажу и очень хорошо раскупался.
«Ударник Метростроя» выходил ежедневно на четырёх полосах формата А3. В коллективе редакции было более 20 человек, при этом немало материалов поступало от так называемых рабкоров (рабочих корреспондентов) – тех, кто непосредственно работал на строительстве. Заметки эпохи первой очереди строительства отличались оптимизмом. На каждой странице неизменно присутствовали такие заголовки-лозунги, как: «Даёшь досрочную сдачу станций!», «Бригада обещает ускорить проходку тоннеля», «Метростроевцы шлют привет партконференции».
Идеологического в газете было немало, но вместе с тем издание отнюдь не лакировало действительность. Много было и острых, критических материалов. Проходчики смело пеняли начальству на недостаток сапог, проволочки при подвозе тех или иных комплектующих. И критика попадала в цель – руководители начинали работать расторопнее.
Помимо основного выпуска свой «боевой листок» выпускали отдельные участки строительства – шахты. Было даже литературное приложение к газете и специальный выпуск на татарском языке, ведь на строительстве работало немало представителей этого народа.
Выпуск газеты не прекращался и в годы Великой Отечественной войны, а потом именно на страницах «Ударника Метростроя» дебютировала известная советская/российская поэтесса Белла Ахатовна Ахмадулина (читайте о ней в моём интернет-журнале Worldrusnews.ru/Мировые и российские новости мою статью «Борис Мессерер: «Белла мне всегда казалась свечой горящей», за 26 апреля 2017 г.). В сентябрьском номере 1954 года помещена заметка о заседании литературного кружка, где среди участников обсуждения стихотворений самобытных поэтов-метростроевцев упомянута и Ахмадулина. Это, возможно, её первое появление на страницах периодической печати. Она пришла работать в газету после окончания 10-го класса и была сотрудником редакции ровно год. Юную журналистку старались жалеть, не посылали на тяжёлые участки, где велась проходка тоннелей. Тем не менее у Ахмадулиной получались хорошие очерки о метростроевцах.
Обо всём этом рассказал много лет спустя сотрудник газеты «Метростроевец», проработавший в издании больше четверти века (завидное, заслуживающее всемерного уважения!) Юрий Петрунин.
А через 50 лет после выхода первого номера газеты «Ударник Метростроя» юбилейный номер уже газеты «Метростроевец» готовил к выпуску автор этих строк, главный редактор Лев Михайлович Рудский. Замечу, что красочный номер (4+4) объёмом 16 полос (что до этого, да и после этого более не было) вышел к юбилейной дате. С той поры прошло уже четыре десятилетия, но о том, как я спускался вместе с проходчиками вниз, с горем пополам приспособив каску с фонарём, некоторые встречи с метростроевцами я помню до сих пор. Никогда не отказывала журналистам нашей газеты от интервью Татьяна Викторовна Фёдорова (1 апреля 1915 г., Москва, Российская империя – 5 декабря 2001 г., Москва, Россия) – одна из первых строителей Московского метрополитена, заместитель начальника Мосметростроя, Герой Социалистического труда.
Бригадир проходчиков Татьяна Федорова (слева) и члены её бригады
(Москва, СССР, 30-е годы ХХ столетия)
Лев Рудский (слева) на совещании у Т.В. Федоровой (Москва, СССР, 1982 г.)
Мне много раз приходилось участвовать в совещаниях, которые она проводила мастерски, чётко, с жёсткой критикой нерадивых.
Руководитель Транспортной комиссии ЦК ВКП (б) и одновременно
руководитель строительства Московского метро Лазарь Моисеевич Каганович
и первый секретарь Московского горкома ВКП (б)
Никита Сергеевич Хрущёв среди метростроевцев
Ещё один начальник: Дмитрий Владимирович Гаев (родился 21 октября 1951 г., в Москве – скончался 27 октября 2012 г. после продолжительного онкологического заболевания в одной из швейцарских клиник) – начальник ГУП «Московский метрополитен» (1995-2011 гг.). Я помню его бригадиром проходчиков СМУ-9, с которым не раз встречался. Однако в интернете о том, что он был бригадиром почему-то не сказано ни слова, зато перечислены все его многочисленные руководящие и партийные должности, даже то, что ему было присвоено звание полковника (?!). Неужели моя память меня подвела, выдав совершенно иную информацию?! Не знаю…
Дмитрий Гаев (справа), Леонид Говоров (слева) и Лев Рудский (в центре)
Но я хорошо помню в начале 2000-х годов мою встречу с Д.В. Гаевым, с президентом Московской торгово-промышленной палаты (настоящим полковником!) Л.В. Говоровым (внуком маршала Советского Союза Леонида Александровича Говорова), известным фотожурналистом Юрием Ростом (с ними я даже сфотографировался) на какой-то выставке, открытой на новой станции метрополитена (а вот место этой встречи я точно не помню!). Я поздоровался с Гаевым по имени (отчества тогда просто не знал), он улыбнулся мне и шутливо сказал: «А я теперь почти что четырёх звёздный генерал». Ну, и ладно…
Однако больше всего мне запомнились встречи с метростроевцем Николаем Алексеевичем Феноменовым. Но обо всём по порядку. Прежде всего о его фамилии. У одного брянского крепостного мужика, платившего помещику изрядный оброк, пришла в крайнюю ветхость изба. Надо строить новую, а леса нет. Пошёл он к хозяину: «Дозвольте, барин, напилить лесу на избу. Отработаю за это, не останусь в долгу». Барин в тот день кутил с гостями и решил их потешить. «Вот что, – сказал он мужику, – я дам тебе лес, напиленный уже. И ничего не возьму за него». «Шутить изволите», – промолвил мужик, чувствуя какой-то подвох. «Нет, почему же, – услышал в ответ, – серьёзно говорю». Барин повернулся к гостям: «Пойдёмте, господа. И ты с нами», – позвал он мужика. Остановились у штабеля леса. Показав на брёвна, толстые, длиной метров по пять, барин сказал мужику: «Бери сколько тебе надо. Только при одном условии: таскай сам, без помощников. Без лошади, на себе». Мужик вздохнул, прикинул про себя: «Около четырёх вёрст, да ещё овражек на пути. Спускать брёвна вниз будет, пожалуй, не трудно. А вот как выбираться с ними наверх, таскать в горку?». Покачал головой, промолвил вслух: «Тяжелы, барин, брёвнышки, и таскать их далече… Но ничего, сдюжу!». Мужик был невысок, но кряжист, широк в кости. Нагнулся над первым бревном, приподнял его за один конец, прижал к боку и поволок, приминая траву.
«Феномен!» – воскликнул один из гостей барина.
Добрая вышла изба у мужика. Крепко приросло к нему прозвище «Феномен», которое постепенно трансформировалось в фамилию.
Так вот этот брянский мужик был прадедом Николая Феноменова. Родные говорили, что Николай очень похож на него. И внешним обликом, и неунывающим, весёлым нравом. Но главное в Феноменове не то, что он получил от природы, а то, что приобрёл и завоевал сам!
Родился Николай Алексеевич Феноменов в 1912 году в городе Дятьково (ныне Брянской области) в Российской империи, в семье рабочего. Русский. После окончания 7 классов работал в котельной и в электрохозяйстве. В 1932-1935 годах проходил службу в Красной армии. После демобилизации весной 1935-го приехал в Москву и поступил работать электриком в Московский метрострой. Начал он свою трудовую биографию на станции «Площадь Революции». Вскоре, быстро и успешно освоив все механизмы, которые в 1930-е годы были на вооружении метростроевцев, стал проходчиком. Участвовал в строительстве туннелей и станций Арбатско-Покровской и Горьковско-Замоскворецкой линий. В свободное от работы время молодой человек увлекался спортом, был членом Осоавиахима, занимался альпинизмом, мотогонками, парашютным спортом, стал даже чемпионом Метростроя по стрельбе и акробатике.
Когда началась Великая Отечественная война, Николай Феноменов работал на одном из самых трудных участков строительства метро – проходке тоннелей под Москвой-рекой, между станциями «Площадь Свердлова» и «Новокузнецкая». Он, как и другие метростроевцы ведущих профессий, имел броню – освобождение от призыва в армию. Но сразу же от неё отказался и уже 24 июня 1941-го был в действующей армии. Через несколько дней он с оказией передал коротенькую записку: «Мне дважды по крайней мере повезло в жизни. Первый раз – когда попал в коллектив метростроевцев. Второй раз теперь – я боец славной 1-й Московской Пролетарской мотострелковой дивизии. Мы знаем, будет трудно. Но чести своей не запятнаем. Бить фашистов будем по-пролетарски!».
Итак, Николай Феноменов в составе 1-й Московской Пролетарской мотострелковой дивизии (позже она стала гвардейской), стал «бить фашистов». Дивизия которой командовал Яков Григорьевич Крейзер, – один из лучших военачальников Великой Отечественной, – летом 1941 года задержала отборные части Гудериана (о генерале Я.Г. Крейзере читайте в моём интернет-журнале Worldrusnews.ru/Мировые и российские новости, в статье «Яков Крейзер – генерал «Атака», за 19 августа 2020 года).
Боевое крещение Феноменов получил на Березине. Сапёры делали противотанковые укрепления на берегу реки близ моста. Вдруг начался обстрел из автоматов. Николай бросил лопату, схватил винтовку, повалился на мокрую от росы траву. «Это десантники!», – крикнул командир взвода, стараясь в предрассветной мгле определить, откуда ведётся огонь. Грузовики, подходившие к мосту, останавливались, водители выскакивали из кабин, укрываясь в кюветах, кустарнике. Движение по шоссе прекратилось, образовалась пробка.
Феноменов подполз к командиру взвода: «Я попробую подобраться к ним, гадам. Разрешите, товарищ лейтенант?». Тот коротко бросил: «Действуйте!». Феноменов по-пластунски пополз через поле овса. Вслед за ним командир направил ещё одного бойца. «Федя!» – оглянувшись на него, с удовлетворением отметил Николай. Они добрались до того места, где овёс был особенно густой, буйный, вымахал чуть ли не в рост человека. Затаились, стали наблюдать. Вот снова заговорили автоматы. Автоматчики были близко, в каких-то тридцати метрах от них, гранатой можно достать. Сидят, наверное, в окопе. «А ну, не подведи, родная!», – Феноменов приподнялся, отвёл назад руку и метнул гранату. Раздался взрыв. За ним – второй, это кинул гранату Фёдор. «Прикрой!» – бросил ему Николай и метнулся вперёд. В развороченном окопе валялись три трупа. Рядом с ними, пригнувшись, стоял солдат. В такой же, как они с Фёдором, красноармейской форме. В руках советский автомат. Николай опешил, не зная, свой ли это или чужой, диверсант? Секундное замешательство чуть не стоило ему жизни. Солдат направил на него автомат. Качнувшись инстинктивно в сторону, Феноменов почти одновременно с прозвучавшим навстречу выстрелом со всей силой, на какую был способен, всадил в противника свой штык. Это был первый фашист, убитый им в рукопашной схватке.
Феноменов воевал сапёром 22-го гвардейского отдельного сапёрного батальона на Западном, Юго-Западном и снова Западном фронтах, участвовал в боях на реке Березина, в контрударах между Борисовом и Оршей, в обороне по реке Вопь северо-восточнее города Ярцево.
В начале сентября 1941 года дивизия оттеснила немцев с восточного берега реки, форсировала эту водную преграду и закрепилась на плацдарме, который удерживала в течение всего сентября и приковала к себе значительные силы противника.
В октябре 1941 года в составе 40-й армии Юго-Западного фронта сапёр Феноменов участвовал в боях в районе посёлка Штеповка и в обороне города Сумы. После оставления города Сумы их дивизию перебросили под Москву и включили в состав 33-й армии Западного фронта. Она заняла оборону на окраине города Наро-Фоминска. После тяжёлых кровопролитных боёв Красная армия вынуждена была оставить город и закрепилась на рубеже реки Нара.
6 ноября 1941-го Феноменов в составе группы разведчиков проник в тыл врага. Красноармейцы захватили мост через приток Нары, а Николай заминировал его и подорвал. За этот подвиг его представили к награждению медалью «За отвагу», которую ему почему-то так и не вручили.
22 ноября 1941 года дивизии поставили задачу ликвидировать немецкий плацдарм в районе деревни Конопеловка. В восьмистах метрах в тылу врага на этом участке у гитлеровцев был мост, по которому противник перебрасывал подкрепления.
27 ноября 1941-го Николай Феноменов в группе, которой командовал гвардии младший лейтенант Плужников, проник в тыл врага и, буквально под носом у немцев, уничтожив охрану моста, взорвал его. Это способствовало успешной ликвидации вражеского плацдарма. На этот раз Н.А. Феноменова наградили орденом Красной звезды.
В декабре 1941 года Феноменов вместе со своей дивизией участвовал в контрнаступлении под Москвой. В канун праздника Великого Октября под Наро-Фоминском Феноменова вызвали к командиру танкового подразделения. С встретившим его капитаном Николай уже имел дело. Поздоровались, закурили. Он сказал: «Одновременно с тем мостом, товарищ гвардии старший сержант, что уничтожила ваша группа неделю назад южнее Наро-Фоминска, надо взорвать второй мост. Он здесь, против военного городка. У нас не получилось. Первая группа сапёров вся погибла. Послали вторую – вернулись, не достигнув цели. Немцы усиленно охраняют мост, знают, что мы должны ещё прийти. Ждут».
Немного подумав, Николай заявил: «Ждут ночью, товарищ гвардии капитан. А мы явимся под утро, когда они успокоятся, потеряют бдительность».
Капитан продолжил: «Времени останется у вас в обрез. Успеете ли вернуться?». «Постараемся, – заверил его Феноменов, – умирать никому неохота. Ребята у меня опытные, надёжные, каждый проверен на деле».
В 0 часов 45 минут Феноменов, Архипенко, Абрамов и Турганов, оставив позади себя передовые посты своей дивизии, ступили на ничейную землю. Передвигались бесшумно, от кустика к кустику, от одного укрытия к другому. Вскоре стали различимы огоньки костров на том берегу неширокой Нары. Теперь ползли между кочек, плотно втискиваясь в снег. С порывами встречного ветра до них долетали обрывки чужой речи. Немцы были совсем близко. Дальше двигаться пока нельзя. Затаились, стали ждать предрассветного часа… Время тянулось очень медленно, холод пронизывал до костей. Хватит ли терпения, выдержки? Окажется ли верным их расчёт? Должен, это проверено личным опытом. Наконец костры на том берегу поблекли, стали гаснуть. Умолкли голоса. Наступила тишина. Только шуршит позёмка да шумит ветер в прибрежных кустах. Теперь дорога каждая минута. Вперёд!
Вот и река. Мост. Замерли, прислушиваясь. Что это? Будто кто-то прошёл вблизи? Часовой! Сутулится под порывами ветра, на плече автомат. Убрать его! И быстро, чтоб крикнуть не успел! Феноменов осторожно повернулся на бок, стащил со спины вещмешок с взрывчаткой, подал знак товарищам оставаться на месте, сам пополз вперёд. Выждав момент, когда часовой поравнялся с ним, бесшумно поднялся, сделал рывок… Тело часового оттащили под мост.
К прогонам моста быстро подвязали ящики с толом. Теперь оставалось поджечь шнуры. Мешал ветер, не слушались окоченевшие руки. Наконец подожгли. Пригнувшись, бросились от моста. Раздался мощный взрыв. Задание выполнено! Стали быстро отходить. Когда на том берегу Нары началась беспорядочная стрельба, они были уже далеко.
За отвагу и мужество при выполнении боевого задания Феноменов получил орден Красной звезды. Награждены были и его товарищи. Эта награда была особенно дорога тем, что получили её в самые трудные дни обороны Москвы.
В ночь на 28 марта 1942 года командиру взвода гвардии старшему сержанту Феноменову поручили блокировать вражеские дзоты, расположенные в двух километрах от нашего плацдарма на западном берегу Угры, заминировать пути подвоза боеприпасов к ним, а также полосу, по которой враг мог атаковать наш плацдарм.
Саперы капитана Лукьянова во время минирования опушки леса, Московская область,
октябрь 1941 года (слева направо: А.А. Контарев, З.Ш. Рзаев, Н.А. Феноменов).
Фото Владимира Минкевича
Группа Феноменова в составе десяти человек под покровом ночи незаметно проникла в расположение врага, начала минирование. Когда работа подходила к концу, кто-то из немцев вышел из дзота и напоролся на мину. Раздался взрыв. Отходить сапёрам пришлось под автоматным и миномётным огнём. Чтобы не накрыли сразу всех, Николай приказал рассредоточиться. Сам отползал последним, наблюдая по возможности за товарищами.
Вдруг один из бойцов будто врос в снег, не двигается. Кажется, Абрамов? Ранен? Убит? Феноменов взял влево, наискосок, к неподвижно лежащему в снегу. И тут… Яркая вспышка ослепила его, резануло огнём. «Ранен, – мелькнула мысль, – только б живым не попасть к немцам». И потерял сознание.
Когда очнулся, первое, что понял: не видит. Подумал: ночь ещё или уже день? Очевидно, ночь. Иначе немцы обнаружили бы его, один из дзотов совсем близко. Надо быстрее выбраться отсюда. А как? Попытался опереться на руки – ничего не вышло. И понял: кистей рук нет, оторвало… «Лучше бы голову снесло», – пронеслось в голове. Преодолев охвативший его приступ отчаяния, он стал прислушиваться к стрельбе, определяя, в какую сторону ползти. Попытался сдвинуться с места. Жёсткий слежавшийся снег ожёг израненное лицо, причинив страшную боль. Тогда перевернулся на бок и стал медленно двигаться вперёд. Мучила жестокая боль в плече, на которое опирался. Перевернулся на спину. Сгибая ноги в коленях, упирался ими в снег и, отталкиваясь, полз. Съехал маскхалат, сползла шапка, набился снег за воротник. Порой казалось, теряет сознание, но с непостижимым упорством он опять сгибал ноги в коленях, искал опору, толкал себя ещё на полшага вперёд…
Неожиданно Николай услышал: «Смотри, вроде кто-то ползёт?». Голос казался далёким, но речь своя, русская. И тогда он рванулся, поднялся на ноги, сделал шаг вперёд. Упал, поднялся вновь и слепой, с лицом, являвшим собой сплошную рану, с оторванными кистями рук, шагнул навстречу голосам. В полевом госпитале военный хирург Головин провёл сложнейшие операции: удалил остатки одного глаза, извлёк из второго мельчайшие кусочки металла и щепы от разбитого миной автомата. Надежды на спасение и этого глаза почти не было.
И вот Ташкент. Феноменов – совершенно беспомощный – лежит на койке с забинтованным лицом, забинтованными культями рук. Мучают жажда, бессонница, одолевают кошмары во сне. Он чувствует, как слабеет тело, гаснет воля. И тут вспомнились ему рассказы фронтового друга Керима Турганова: «Главное у нас, –говорил Керим, – вода. Где она есть – там хлопок, виноградники, сады. Нет воды – пустыня. Но и там наперекор всему растёт янтак (джантак – верблюжья колючка). Его небольшие, с колючками, вечнозелёные кустики дают пищу верблюдам. Корни у янтака толстые, сочные, уходят на многометровую глубину». Николай подумал: «Вот бы и мне, как этому янтаку, глубоко пустить корни в жизнь, хотя уцепиться в ней, кажется, не за что».
Вселил надежду знаменитый советский офтальмолог В.П. Филатов, пересадивший роговицу глаза, сделавший пластическую операцию на лице. И вот настал долгожданный день. «Владимир Петрович идёт», – шепнула Николаю медсестра и бесшумно вышла. По её взволнованному голосу он понял: это не обычный обход. Сжалось сердце, выступила испарина на лбу. Он почувствовал, как твёрдая рука опустилась на его плечо: «Крепись, гвардии старший сержант», – тихо сказал Филатов и приказал кому-то: «Снимайте повязку». Секунды, пока снимали повязку, показались долгими-долгими.
«Прищуривайтесь!» – крикнули ему. Резким движением он опустил подбородок на грудь, потом медленно стал приподнимать голову, приоткрывая веки. Перед ним, как в тумане, проступили контуры палаты, люди. Вот стали вырисовываться черты человека, совершившего это чудо. Он стоял рядом. Невысокий, с седыми усиками и бородкой на добром лице. Таким запомнился ему на всю жизнь академик В.П. Филатов.
Николаю очень хотелось взглянуть на свои руки, но он не сразу решился. Страшно было. Потом поднял их и тут же опустил. Точно стальным обручем сдавило сердце. Руки, руки… Когда-то они были хорошими, умелыми: длинные пальцы, широкие ладони, сильные, гибкие кисти. Теперь ничего этого нет.
И вот новый, ортопедический госпиталь. Разделив локтевую и лучевую кости, перекроив остатки мышц и нервов, профессор 
Борис Исаевич Берлинер (на фото слева) создал ему по два больших искусственных пальца на каждой руке. Ему сказали, что путем длительных тренировок он сможет научиться брать и удерживать легкие предметы домашнего обихода и со временем в какой-то мере обслуживать себя в быту. На большее рассчитывать нельзя…
Заключение медицинской комиссии гласило: «Полная потеря трудоспособности необратима, первая группа инвалидности пожизненно».
Что же делать: склонить голову, покориться жестокой судьбе? Забыть то, в чём видел смысл и счастье жизни, радости её? Нет, нет и нет! Человек, даже оказавшийся в таком положении, как он, многое может. Надо только захотеть, решиться и быть стойким до конца!
В жаркие летние дни, когда и здоровому человеку не хотелось лишний раз двигаться, Николай начал заниматься физкультурой. Делал упражнения на койке… Трудно. Но он не отступал. Чувствовал, как крепнут мышцы, повышается интерес к окружающему, к жизни. То, чего он хотел, на что решился, казалось невероятным, фантастическим: вновь спуститься в шахту, вернуться к любимому делу строителя метро, к жизни активной, творческой. Он бросил вызов своей судьбе, пошёл ей наперекор!
С тех лет сохранились два официальных документа. В первом из них написано: «Грамота. Центральный комитет союза Медсантруд УзССР и Управление эвакогоспиталей Наркомздрава УзССР награждают настоящей грамотой участника смотра художественной самодеятельности эвакогоспиталей, проходившего в городе Ташкенте 6 июля 1943 года, тов. Феноменова Н.А. за активное участие в художественной самодеятельности».
А до этого смотра были десятки выступлений в госпиталях Узбекистана. Феноменов, как и в довоенные годы, делал каскады головокружительных сальто, работал вдвоём с партнёром, участвовал в пирамидах команды акробатов, организованной им в ортопедическом эвакогоспитале.
Во втором документе: «Феноменов лишился кистей обеих рук и правого глаза. Его удручало сознание, что он не может вернуться к любимой работе. Он мечтает о возвращении к ней. Научно-практическую помощь в этом ему оказывает заслуженный деятель науки Михаил Андреевич Шателен. Феноменов может справиться с работами по электротехнике».
Невероятно!
Эти документы приводили в своей статье «Вернём тяжело раненых воинов к творческой жизни», опубликованной в газете «Красная Звезда» 28 октября 1944 года, академики Комаров, Ферсман, Капица, Образцов, Богомолец и Мусхелишвили.
Более двух лет провёл в госпиталях Н.А. Феноменов. Затем вернулся в Москву с заключением медиков о полной и необратимой потере трудоспособности. Но мужественный воин не думал сдаваться. Приходилось всему учиться заново. Он проводил долгие, порой изнурительные, тренировки и занятия лечебной физкультурой.
Протезов для рук, таких же полноценных, надёжных, как для ног, не было. Учёные и конструкторы ещё не создали их. Значит, ему, чтоб вернуться к своей прежней профессии, надо без протезов, руками, у которых нет кистей и лишь по два больших, искусно созданных доктором наук травматологом Б.И. Берлинером, пальца на каждой, научиться владеть напильником, пассатижами, отвёрткой, ножовкой, молотком, другими рабочими инструментами, стать практически трудоспособным человеком, мастером своего дела.
Этого, как уверяли его, ещё не было и не может быть!
И вот шесть лет упорных тренировок, огромного труда, бескомпромиссной борьбы за самого себя – вновь умелого, за преодоление внешних преград, стоявших на пути к заветной цели. Стойкость в этой борьбе, мужество – человеческое, нравственное, гражданское – поражали близко знавших Николая Феноменова.
Он добился своего: научился писать, чертить, овладел рабочими инструментами. В 1950 году, успешно сдав экзамен на четвёртый разряд слесаря, вернулся в свой рабочий коллектив. Воля и упорство победили, и его снова приняли в Метрострой. Сначала работал в мастерских, заведовал инструментом, потом поступил в техникум на заочное отделение. После окончания его с отличием был назначен механиком шахтно-строительного участка.
В 1953 году, когда строили станцию «Новослободская», Н.А. Феноменов обратился к начальнику этого объекта Т.В. Фёдоровой, с которой он ещё в 1930-х годах проходил первые туннели, прыгал с парашютом в метростроевском аэроклубе. И Татьяна Викторовна приняла его в проходчики под свою ответственность. Три года работал он слесарем на строительстве станций «Новослободская» и «Киевская-Кольцевая».
Более десяти станций метро и много других сооружений московского метрополитена построено при непосредственном активном участии механика Феноменова.
Он был удостоен звания «Заслуженный строитель РСФСР». А Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 июня 1970 года за выдающиеся производственные достижения и проявленную трудовую доблесть Николаю Алексеевичу Феноменову было присвоено звание Героя Социалистического труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и молот». Механиком он трудился в шахтах Метростроя до 1972 года. Когда Н.А. Феноменову исполнилось 60 лет, его назначили начальником механического цеха, а с 1976-го он уже работал инженером по техническому обучению строительно-монтажного управления (СМУ) № 3 Метростроя. И на любом посту фронтовик справлялся со своими обязанностями, стал новатором строительства, знатным метростроевцем.
В 1975 году Николай Алексеевич Феноменов был избран почётным гостем III фестиваля дружбы молодёжи ГДР и СССР.
За заслуги в коммунистическом воспитании молодёжи его имя занесено в Книгу Почёта ЦК ВЛКСМ. Н.А. Феноменов принимал активное участие в создании музея в городе Наро-Фоминске.
За боевые и трудовые подвиги Николаю Алексеевичу Феноменову в 1979 году было присвоено звание Почётного гражданина города Наро-Фоминска.
Прекрасно сказал маршал Победы Константин Константинович Рокоссовский: «Только тот народ, который чтит своих героев, может считаться великим».
Когда Татьяна Викторовна Федорова написала книгу «Наверху – Москва», то одну из первых из тиража она подарила Н.А. Феноменову с надписью: «Герою Социалистического труда, дорогому другу комсомольской юности, первопроходцу Метростроя Николаю Феноменову с любовью и глубоким уважением».
В 1982 году, когда я готовил юбилейный номер газеты «Метростроевец», решил обязательно встретиться с Н.А. Феноменовым, взять у него интервью. На мою просьбу об этом он сказал: «Приходите ко мне домой, там и поговорим» и дал адрес. Не успел я войти в квартиру, как Николай Алексеевич быстро вскипятил чайник, ловко поставил на стол сушки и стаканы в металлических подстаканниках, разлил чай. И всё это выходило у него как-то само собой, без каких-либо усилий. Так что вопрос о том, как это у него так получается, отпал сам по себе: смотри и понимай. Беседа проходила, как говорится, в «дружественной приятной обстановке». Интервью получилось и было напечатано. Жаль, что у меня в домашнем архиве нет этого юбилейного номера газеты «Метростроевец». Скорее всего, его можно найти в Российской государственной библиотеке (бывшей «Ленинке»). Ведь раньше экземпляры всех выходивших в Советском Союзе печатных изданий обязательно отправляли туда. Может быть, кто-то когда-то заинтересуется историей строительства метро и газетой, освещавшей этой процесс…
К сожалению, Николая Алексеевича Феноменова уже нет с нами. Он скончался в 1987 году и был похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.
Вечная память этому мужественному, легендарному человеку!
Лев Рудский (WRN)