Александр Игнатьевич Шаргей известен как учёный, который ещё в 1916 году предложил оптимальную траекторию полёта к Луне; его уникальные расчёты были использованы не его родиной – Советским Союзом, а США – National Aeronautics and Space Administration – NASA для своей лунной программы Apollo. Сколько угодно можно вопрошать, а почему так произошло, ах, какая жалость и т.д., и т.п., но… История уже разобралась, и я постараюсь аккуратно изложить имеющиеся факты.
Удивительно, но родившись, как Александр Игнатьевич Шаргей, он вошёл в историю космической науки, как Юрий Васильевич Кондратюк и с этим именем ушёл из жизни.
Итак, А.И. Шаргей родился 9 [21] июня 1897 года в городе Полтаве, Полтавской губернии, Российской империи (ныне – Полтавская область, Украина). Его считают российским/советским учёным, одним из основоположников мировой космонавтики, извините, еврейско-шведского происхождения (но его называют «русским евреем», хотя «русскости» в нём, если и было, то совсем немного). Посему потуги Украины, причисляющую Шаргея к своим национальным героям (а мы уже хорошо осведомлены, к каким!), – совершенно беспочвенны. А то, что в мире его знают больше как Кондратюка, так это из-за стечения жутких исторических обстоятельств, связанных со смертельной опасностью для его жизни.
Но вернёмся к истокам. Родился Саша в семье крещёного в католичество еврея Игнатия Бенедиктовича Шаргея и обрусевшей шведки, баронессы и наследницы древнего аристократичного рода Людмилы Львовны Шлиппенбах (в замужестве Шаргей). Её прадед – Антон Андреевич Шлиппенбах, участник Отечественной войны 1812 года, потомок генерал-майора шведской армии Вольмара Антона Шлиппенбаха (1653-1721 гг.). О её предке великий русский поэт Александр Пушкин в поэме «Полтава» пишет так:
«Пальбой отбитые дружины,
Мешаясь, падают во прах.
Уходит Розен сквозь теснины;
Сдается пылкой Шлиппенбах».
Игнатий Бенедиктович Шаргей (1873-1910 гг.) был уроженцем Бердичева, куда его родители Бенедикт Срулевич Шаргей и Фридриха Айзиковна Розенфельд (после смены имени и вступления во второй брак – Екатерина Кирилловна Даценко, умерла в 1917 году) переехали из местечка Кретинген Тельшевского уезда Ковенской губернии. Игнатий Шаргей влюбился без памяти в Людмилу Шлиппенбах и, чтобы жениться на ней, принял католичество. Она тогда жила в Киеве и преподавала французский язык и географию в Киево-Подольской женской гимназии, а Шаргей в то время получал образование на естественном отделении физико-математического факультета Киевского университета. Дальнейшая жизнь влюбленных сложилась печально. За участие в студенческом революционном, как сейчас сказали бы, протестном движении супруги подверглись гонениям. Людмилу Шаргей арестовали; жандармы применяли к ней допросы с пристрастием, и это при том, что она в то время уже была беременна Сашей. Эти события впоследствии отрицательно отразилось на её психическом здоровье и она была помещена в заведение для умалишенных под селом Малые Будищи, где и скончалась.
Когда маленькому Александру был один год, его отец уехал в Германию, чтобы получить образование в Высшей технической школе в Дармштадте. Сына он на время оставил в Полтаве, на попечение бабушки – Екатерины Кирилловны Даценко (ранее она, как уже говорилось, звалась Фридриха Айзиковна Розенфельд) (по профессии акушерки) и её второго мужа, земского врача и впоследствии начальника III-го отделения казённой палаты (статского советника с 1899 г.) Акима Никитича Даценко.
В 1906 году Игнатий Шаргей, находясь в браке, вступил в отношения с Еленой Петровной Гиберман, дочерью известного врача-гинеколога и переводчика медицинской литературы П.И. Лурье-Гиберман (её тётя, Мария Петровна Гиберман, была замужем за экономистом В.П. Воронцовым), перебрался в Санкт-Петербург. В 1907 году Александр Шаргей поступил в гимназию на Васильевском острове, в 1910 году родилась его сестра по отцу Нина. В том же году Игнатий Шаргей скоропостижно ушёл из жизни. Александр снова вернулся в дом бабушки в Полтаву, где поступил во Вторую полтавскую мужскую гимназию и в 1916 году закончил её с серебряной медалью.
В Полтаве он влюбился в свою соседку немку Викторию Хартман. Сначала девушка хотела избавиться от навязчивого чудаковатого ухажёра, но тот не реагировал на обидные насмешки, а вскоре Виктория увлеклась рассказами Саши о полётах к Луне, возникло ответное чувство, и они стали встречаться ежедневно. И тут грянула Первая мировая война. Отец Виктории, будучи немцем, торопился вывезти семью из России. На предложение Виктории поехать с ними, Саша ответил отказом: он не хотел жить за счёт её родителей, да ещё и во враждебной стране. Позднее он горько пожалел, что расстался с любимой девушкой и не покинул Россию.
Окончив школу прапорщиков и получив звёздочку на погоны, Шаргей уехал в действующую армию, и честно воевал до 1918 года. Обстановка на Юге, турецком фронте, не была такой жаркой, как на Западе, и свободное время у офицеров было. Кто-то тратил его на пьянку, кто-то не вылезал из борделей, а Шаргей занимался расчётами и рисовал в своем блокноте схематические пути к Луне. Именно на фронте он и начертил «Трассу улитки», по которой спустя 50 лет американцы долетели до Луны. Но более подробно об этом чуть позже.
После того, как большевики захватили власть и царская армия развалилась, прапорщик Шаргей демобилизовался и рассчитывал вернуться к мирной жизни, но не тут-то было: почти сразу после мировой войны в России началась война гражданская, и новой Белой армии требовались командиры с образованием и боевым опытом. Как бывший офицер, Шаргей был вновь мобилизован, однако ждать отправки на фронт он не стал, а дезертировал, как и многие тысячи солдат рухнувшей империи. Приехав в Киев, он надеялся как-то устроиться, продолжить учёбу, но после того, как город взяли «красные», с документами офицера Белой армии он скорее угодил бы под расстрел, чем нашёл работу или поступил в институт. Он даже пытался уйти через Польшу в Германию, но граница уже была на замке, его задержали, приняли за сумасшедшего и отпустили.
Он возвратился обратно. Опасаясь репрессий за своё офицерское (и всё-таки незапятнанное) прошлое, обратился к своей мачехи Елене Петровне Гиберман (во втором браке – Кареева или Киреевская). Она смогла достать для бывшего пасынка документы своего умершего знакомого студента Юрия Васильевича Кондратюка – уроженца Луцка 1900 года рождения. Так под этим именем Александр Шаргей и вынужден был прожить до конца своих дней.
В период с 1921 по 1925 годы, теперь уже как Юрий Кондратюк (так и я его буду называть) работал в разных местах – на Южной Украине, Кубани и Северном Кавказе. Он был разнорабочим, смазчиком и прицепщиком вагонов, трудился механиком на элеваторе и на сахарном заводе. Там, на Кубани Кондратюк, сам того не желая, быстро стал знаменитым: он мог решить любую техническую проблему. Однако прославился он не как механик и изобретатель, а как невероятный чудак: он был всегда не чёсан, отрешён, ходил в потёртом костюме, не пил, не курил, ел что попало. И поговорить с ним можно было только о Луне. В любую погоду он спал на твёрдом полу в обычном мешке, совершенно обнажённым.
В 1927 году Кондратюк на всякий случай решил уехать в Сибирь, подальше от родных мест, где его случайно могли узнать, поскольку там было легче «затеряться» под чужим именем. В Новосибирске устроился на предприятие «Хлебопродукт», участвовал в создании элеваторов. В Камне-на-Оби он соорудил знаменитый элеватор «Мастодонт» на 13 тысяч тонн. Его особенность заключалась в том, что он был построен без единого гвоздя, что в условиях тотального дефицита это оказалось непонятно-невероятным. По иронии судьбы это оригинальное конструкторское решение позже было воспринято как попытка вредительства.
30 июля 1930 года Кондратюка вместе с несколькими другими сотрудниками «Хлебопродукта» арестовали по обвинению во вредительстве. Одним из пунктов обвинения было как раз то, что он строил «Мастодонт» не только без чертежей, но и без гвоздей. Местное руководство и чекисты пришли к выводу, что строение не выдержит такого количества зерна – 10 тысяч тонн – и развалится, погубив народное добро. 10 мая 1931 года его осудили на три года лагерей. На самом же деле «Мастодонт» простоял более 60 лет и сгорел в середине 1990-х годов. Однако вместо лагерей Ю.В. Кондратюка привлекли к работе в специализированном бюро № 14 для заключённых-инженеров по проектированию угольных предприятий, образованном в Новосибирске. Там он проработал до августа 1932 года, успев сделать два изобретения в области горношахтного оборудования, на которые получил патент и авторское свидетельство. Им были опубликованы статьи по таким специальным проблемам, как: ускорение и облегчение проходки шахт с опалубной механизацией бетонных и породоуборочных работ, хранение бетона высокого сопротивления, постоянная крепь шахтных стволов…
Ещё работая в бюро № 14, Кондратюк ознакомился с условиями конкурса на эскизное проектирование мощной Крымской ветроэлектростанции (ВЭС), объявленного Наркоматом тяжёлой промышленности (Наркомтяжпром). Проект станции был выполнен в соавторстве с П.К. Горчаковым, а позднее к проекту привлекли инженера Н.В. Никитина – будущего создателя Останкинской телебашни в Москве. Проект был признан лучшим, и нарком тяжёлой промышленности Серго Орджоникидзе добился для конструкторов досрочного освобождения. Кондратюк и Горчаков уехали в Харьков – тогдашнюю столицу Украинской ССР, и там, в начале 1934-го, доработали проект. Строительство ветровой электростанции началось в 1937-м на горе Ай-Петри в Крыму, однако уже через год работы прекратились, поскольку мощные ветровые электростанции были признаны нерентабельными. Поэтому последующие два года Кондратюк посвятил проектированию малых ветровых электростанций в Проектно-экспериментальной конторе ветроэлектростанций (ПЭКВЭС) в Москве.
Когда Юрий Кондратюк приехал в Москву, то некоторое время он, голодный, бродил по городу, изучал его и вдруг увидел девушку, невероятно похожую на его первую любовь Викторию Хартман. Звали её Галина Плетнёва, она работала в типографии. Встреча с Юрием поначалу её напугала, а потом перевернула мир. Они встречались почти ежедневно, Галина слушала рассказы о космосе, а потом влюбилась в этого чудака, и вскоре стала его гражданской женой. Не помешало даже то, что он недавно вышел из тюрьмы. Вместе они прожили семь лет.
Не забываем, что все эти годы Кондратюк-Шаргей работает над рукописями, посвящёнными полётам в космос. Ещё в 1919 году он написал книгу «Тем, кто будет читать, чтобы строить». В ней, независимо от его великого соотечественника Константина Циолковского, он оригинальным методом вывел основное уравнение движения ракеты, привёл схему и описание четырёхступенчатой ракеты на кислородно-водородном топливе, камеры сгорания двигателя с шахматным и другим расположением форсунок окислителя и горючего, параболоидального сопла и многое другое. В 1938 году, когда Кондратюк представил эту работу для публикации, он датировал её 1918-1919 годами, хотя было очевидно, что в неё вносились изменения на протяжении многих лет. В 1964 году данная книга была включена в научный фолиант «Пионеры ракетной техники» под редакцией Т.М. Мелькумова, которую в свою очередь в 1965 году перевели на английский язык сотрудники американского агентства NASA.
В своих трудах Кондратюк-Шаргей предложил следующее: использовать сопротивление атмосферы для торможения ракеты при спуске с целью экономии топлива; при полётах к другим планетам выводить корабль на орбиту искусственного спутника, а для посадки на них человека и возвращения на корабль применить небольшой взлётно-посадочный корабль (повторю, что оригинальные расчёты «русского учёного» относительно оптимальной траектории полёта к Луне реализовали в NASA для своей программы Apollo); использовать гравитационное поле встречных небесных тел для доразгона или торможения космических аппаратов (КА) при полёте в Солнечной системе («пертурбационный манёвр»). Рассматривалась также возможность использования солнечной энергии для питания бортовых систем космических аппаратов и возможность размещения на околоземной орбите больших зеркал для освещения поверхности Земли.
Вернёмся в 1925 год. Кондратюк, завершив книгу «Завоевание межпланетных пространств», отправил рукопись в Главнауку. Там её высоко оценил научный рецензент доктор технических наук, профессор Военно-воздушной академии Владимир Петрович Ветчинкин – любимый ученик Николая Егоровича Жуковского. Рецензия такого корифея дорогого стоила, тем более, что Ветчинкин рекомендовал вызвать Кондратюка для дальнейшей работы, и предлагал издать книгу за государственный счёт. Радостное ожидание длилось долго, но через год Кондратюку казённым письмом сообщили, что тема его работы не актуальна. Однако причина крылась в том, что автор был, извините, недоучкой, а в очереди на издание своих рукописей стояли сотни профессоров и докторов наук.
Раздосадованный Кондратюк в 1929 году в Новосибирске на собственные средства издал эту книгу тиражом 2000 экземпляров, в которой он как раз и определил последовательность первых этапов освоения космического пространства. Более подробно рассмотрел вопросы, поднятые им ранее в рукописи «Тем, кто будет читать, чтобы строить». В частности, предложил использовать для снабжения спутников на околоземной орбите ракетно-артиллерийские системы (в настоящее время это предложение реализовано в виде транспортной системы «Прогресс»). В своих трудах самобытный учёный вывел основное уравнение полёта ракеты. Также он изложил в них теорию многоступенчатой ракеты и траекторию космических полётов.
Кроме того, в этой работе исследовал вопросы тепловой защиты космических аппаратов при их движении в атмосфере. В предисловии автор написал, что предложенные им технические решения могут быть реализованы уже на достигнутом уровне развития техники, но пришлось ждать еще несколько десятилетий, чтобы его предложения постепенно нашли свое применение. Книга была опубликована, но не получила широкой известности и не оказала влияния на развитие реальных образцов ракетной техники и практической космонавтики. И хотя в 1947 году была напечатана повторно, но так и не получила тысяч заинтересованных читателей.
В 30-х годах теоретическими исследованиями учёного-самоучки заинтересовался Сергей Павлович Королёв, занимавшийся разработкой ракет. И, невзирая на то, что Кондратюк не имел диплома о высшем образовании, а за плечами был тюремный срок, настойчиво предлагал Кондратюку работу в Реактивном научно-исследовательском институте (РНИИ). Это, с одной стороны, сулило приличную зарплату, спецпаёк, и, в недалёкой перспективе, жилплощадь в Москве, то есть, у вечно неприкаянного чудака, наконец-то мог появиться свой угол. С другой стороны, органы НКВД очень тщательно проверяли бы биографию Кондратюка, и могли выяснить, что никакой он не Кондратюк, а прапорщик Шаргей, и тогда бы не поздоровилось ни ему, ни Галине, ни мачехе и сводной сестре. Предусмотрительный Юрий Васильевич ответил вежливым отказом. Кто знает, где бы и как закончил свою жизнь Александр Шаргей, польстись он предложение Королёва…
Когда началась Великая Отечественная война, Ю.В. Кондратюк записался в народное ополчение (а как же иначе – ведь он же русский офицер, а родина оказалась в опасности!) и был зачислен в роту связи 21 Московской дивизии народного ополчения, сформированной в Киевском районе столицы. В октябре дивизия в составе 33-й армии Резервного фронта попала в окружение под Вязьмой. В том «котле» оказалось 37 стрелковых дивизий, 9 танковых бригад, 31 артполк. Почти 400 тысяч советских солдат погибло, 600 тысяч попали в немецкий плен. Кондратюку повезло: он выбрался из «котла», и после проверки в особом отделе, воевал в подразделениях связи, дослужился до помощника командира взвода. Последнее письмо Галина получила зимой 1942-го, а 25 февраля 1942 года Юрий Кондратюк (он же Александр Шаргей) погиб у деревни Кривцово Болховского района Орловской области. Именно здесь, на месте его гибели, установлен памятный знак Ю.В. Кондратюку. Ему было 44 года.
Тайну гибели Ю.В. Кондратюка пытались раскрыть не один раз. Первый раз его судьбой заинтересовались в 1942 году в Смерше. Особистов тревожил факт, а не попал ли Кондратюк в плен, – но таких данных найти не удалось. Второй раз – уже в послевоенные годы, когда Министерство обороны СССР проводило масштабную компанию по уточнению потерь Советского Союза в годы войны. Его данные искали в списках тех, кто находился в плену, кто сотрудничал с немцами на оккупированной территории, кто дезертировал из Красной армии, и в других аналогичных списках. Ни в одном из них фамилия Кондратюка не встречалась.
В следующий раз выяснением его биографии занимались уже в 1960-х годах, после того, как Комиссия Академии наук СССР по наименованию образований на обратной стороне Луны выступила с предложением о присвоении имени Кондратюка одному из лунных кратеров. К тому времени его имя (его настоящее и «псевдоним») стало хорошо известно научной общественности, поэтому предложение было встречено с энтузиазмом. Но вопрос требовал согласования в ЦК КПСС. Запись в анкете «пропал без вести» смутила партийных чиновников. Но ответ из Министерства обороны СССР, где факт гибели учёного был подтверждён, удовлетворил членов ЦК, которые дали добро на присвоение имени Кондратюка одному из кратеров на обратной стороне Луны. Международный астрономический союз утвердил это предложение.
Согласно «Книге памяти погибших и пропавших без вести в Великой Отечественной войне. Том 7», Юрий Васильевич Кондратюк проходил службу в 110-й стрелковой дивизии 33-й армии в должности помощника командира взвода 1291-го стрелкового полка, погиб 25 февраля 1942 года, похоронен у деревни Кривцово Болховского района Орловской области.
26 марта 1970 года судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР своим определением № ОС-70-8 реабилитировала Ю.В. Кондратюка за отсутствием состава преступления. Восстановлению доброго имени фронтовика приложил немало усилий его бывший сослуживец и однополчанин, а позже инженер-конструктор КБ имени Лавочкина Борис Иванович Романенко, после выхода на пенсию посвятивший себя «космической» журналистике.
После войны прошло не так много времени, и между СССР и США началась космическая гонка, и то, о чём мечтал Шаргей-Кондратюк, стало явью – человек полетел в космос. Через месяц после полёта Юрия Гагарина президент США Джон Кеннеди поставил перед своими учёными сверхзадачу: высадиться на Луне ещё до начала 1970 года. Никто не знал, как это сделать в столь короткий срок. Вот тогда-то в библиотеке Конгресса США и нашли маленькую книжку, которую Кондратюк напечатал в Новосибирске в 1929 году на свои скудные сбережения. Но спустя 30 с лишним лет идеи Кондратюка сочли абсурдными. Однако инженер Джон Хуболт (1919-2014 гг.), обнаруживший книжку, был настойчив. Поначалу его попытки встретили жёсткое неприятие со стороны Макса Фаже – главного конструктора и инженера пилотируемых кораблей NASA. Но Хуболт не сдавался, и продолжал настаивать на своём. Он даже пошёл на нарушение субординации, обратившись за поддержкой своей идеи напрямую к руководству NASA.
В конце концов, после проведения тщательных проверок и оценок всех предложенных вариантов лунной экспедиции, именно идею Кондратюка, озвученную Хуболтом, поддержали. Для её реализации было достаточно одной сверхтяжёлой ракеты-носителя «Сатурн-5», работы над которой уже вела команда бывших нацистских, а теперь уже американских учёных Вернера фон Брауна, вывезенная из поверженной Германии. Официальное решение о полётах к Луне с двумя стыковками и расстыковками орбитального и лунного кораблей было объявлено NASA 11 июля 1962 года. С того момента и начались активные работы по разработке командно-служебного и лунного модулей «Аполлона», а также ракет-носителей «Сатурн».
Идея Кондратюка состояла в том, что ракета, запущенная с космодрома, должна сделать несколько оборотов вокруг Земли, потом вокруг Луны, и лишь после этого совершить посадку на спутнике Земли. Кто знает, сколько бы денег потратили американцы, сколько лет бы у них ушло, пока бы они поняли, как надо действовать, если бы не книжка Кондратюка. Предложенная учёным траектория полёта к Луне позже получила название «Трасса Кондратюка».
В 1969-м с мыса Канаверал стартовала ракета-носитель, которая вывела в космос лунный экспедиционный комплекс из двух кораблей – орбитального и посадочного. После выхода на окололунную орбиту корабли расстыковываются, и двое астронавтов в посадочном модуле, как и предлагал Кондратюк, садятся на Луну, третий член экипажа остаётся и ждёт товарищей на орбите Луны. После завершения высадки часть посадочного модуля с астронавтами стартует в обратный путь с Луны и стыкуется с орбитальным модулем. Отработанный лунный корабль после этого сбрасывается и вновь падает на Луну, а экипаж в орбитальном модуле возвращается на Землю. Заметим, что «Аполлон» летел именно по «Трассе улитки», разработанной Кондратюком. Экспедиция прошла успешно. Мечта Кондратюка сбылась, а благодаря американцам, о нём узнал весь мир. И только когда правда открылась, стало ясно, что Кондратюк – это Шаргей.
Джон Хуболт объясняет схему полёта к Луне и конфигурацию
лунного экспедиционного комплекса
После успешного завершения лунной экспедиции американский учёный доктор Лоу, задействованный в лунной программе NASA, заявил: «Мы разыскали маленькую неприметную книжечку, изданную в России в 30-х годах, в которой никому не известный автор обосновал и рассчитал энергетическую выгодность посадки на Луну по схеме: полёт на орбиту Луны – старт на Луну с орбиты – возвращение на орбиту и стыковка с основным кораблем – полёт на Землю». А это значит, что и он признал: полёт американских астронавтов на Луну выполнен по «Трассе Кондратюка».
В 1969 году на страницах американского журнала Life была опубликована статья «Как идея, которую никто не хотел признавать, превратилась в лунный модуль», в ней было подробно рассказано о том, как и почему американцы выбрали для программы «Аполлон» схему полёта, предусматривавшую выход основного модуля корабля на селеноцентрическую орбиту, а высадку астронавтов на поверхность Луны – в лунном модуле. И назвали имя Юрия Васильевича Кондратюка.
Итак, 16 июля 1969 года американские астронавты водрузили на Луне флаг своей страны, оставив СССР, своего главного соперника в лунной гонке, далеко позади. После этого в Советском Союзе разразился страшный скандал: оказывается, американцам помог гражданин СССР, механик, работавший на сибирских элеваторах и в шарашках. В США он стал героем, его имя золотыми буквами написано в зале славы музея истории освоения космоса NASA, а в его родной стране учёные над ним смеялись, ведь он объяснял, как строить космические корабли, не имея даже высшего образования.
Прав был российский историк Василий Ключевской: «В жизни учёного и писателя главные биографические факты – книги, важнейшие события – мысли».
В 1970 году астронавт США Нил Армстронг, посетив Новосибирск (СССР), забрал с собой щепотку земли со двора дома, где жил и работал советский (не признанный своей родной страной) учёный Юрий Кондратюк (Александр Шаргей). Астронавт назвал эту землю «не менее ценной, чем лунный грунт». В России же великий изобретатель Юрий Кондратюк известен далеко не всем, хотя он стоял у истоков мировой космонавтики наравне с такими гениями русской мысли, как Циолковский и Королёв. Именно Кондратюк рассчитал оптимальную трассу полёта на Луну, которой в 1969-1972 годах воспользовались американские пилоты миссии «Аполлон».
Имя Ю.В. Кондратюка (А.И. Шаргея) за последние десятилетия было увековечено в памятниках, мемориальных досках, в названиях улиц, учебных заведениях не только России, но даже и Украины, где учредили медаль имени Ю.В. Кондратюка, выпустили две почтовые марки (1997 и 2002 гг.) и юбилейную монету «Юрий Кондратюк». В городе Рубцовске есть улица Юрия Кондратюка, на ней расположено одно из старейших предприятий по хранению и переработке зернопродуктов. Именем Кондратюка назван кратер на обратной стороне Луны.
18 октября 2014 года в городе Аламогордо в штате Нью-Мексико (США) в Музее истории освоения космоса Юрий Кондратюк был принят в Галерею международной космической славы. Всего в Галерее 167 человек. Большинство из них – американцы и жители европейских стран. Из соотечественников помимо Кондратюка здесь представлены учёные Циолковский, Королев, Исаев, Парин, Цандер, Тихонравов, Кибальчич и космонавты Гагарин, Леонов, Терешкова, Поляков, Манаров, Титов, Крикалев, Кубасов и Савицкая. Вместе с Юрием Кондратюком в Галерею приняты писатели-фантасты Герберт Уэллс и Жюль Верн, разработчик лунной программы Джон Хуборт и другие.
К слову, много лет назад мне посчастливилось общаться с некоторыми советскими/российскими космонавтами, в том числе и первого, гагаринского набора, военными лётчиками, знавшими их. Однако никто из них даже словом не обмолвился об Александре Игнатьевиче Шаргее (Юрии Васильевиче Кондратюке). Почему? К сожалению, ответа на этот вопрос мне уже не удастся получить…
По материалам открытых источников, пресс-службы Госкорпорации «Роскосмос», архива автора
Лев Рудский (WRN)