ИЗ СТАРЫХ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК
Удивительно, но оказывается, что на все Соединённые Штаты Америки есть только один-единственный «русский» (любой, кто приехал из бывшего Советского Союза: будь он еврей, армянин, белорус, украинец или узбек, – для американцев «русский») гонщик Геннадий Сойхер. О его предыдущих (ни в коем случае нельзя говорить, что последних) гонках, которые чуть было не стоили ему жизни (к счастью, всё обошлось), вы узнаете чуть позже. А пока – я просто расскажу об этом незаурядном человеке, в жизни которого произошло столько событий, что их, пожалуй, хватило бы на жизни десятка обыкновенных (каких большинство на земле) людей.
Родился он в знаменитом до Второй мировой войны еврейском городке Тульчине, что в Винницкой области, на Украине. Город известен тем, что здесь бывали полководец Суворов и граф Потоцкий, поэт Лермонтов и бард Галич. Именно благодаря пьесе Александра Галича «Матросская тишина», советские люди многое узнали о Тульчине. А в годы войны Тульчин был еврейским городом-гетто, превратившийся, по существу, в город-призрак. Неподалеку от него располагался печально известный концентрационный лагерь «Печора», в котором гитлеровцы уничтожили 25 тысяч евреев.
Спустя много лет по этому городку бегал первые три года своей жизни маленький Гена Сойхер. После этого он себя пешеходом уже не помнит. В неполные четыре года малыш впервые сел за руль грузовика ГАЗ-51. Произошло это так. Его отец – водитель пассажирского автобуса междугороднего маршрута, приехавший из очередного рейса, пошёл сдавать документы в диспетчерскую. А ключи оставил в зажигании. Что с пацана возьмёшь? Не учёл он только того, что мальчишка к тому времени уже всё прекрасно соображал, тем более что отец сам же ему и показал, как заводить машину и как рулить.
– Машина стояла на передаче, на горке, – вспоминает Геннадий, – а стартёр был внизу. Я нажал на него, мотор завёлся, и машина начала катиться вниз. Как же я был доволен, что она едет. Мне было всё равно, что впереди стояли три запаркованных автобуса, а рядом с ними ещё и дерево росло. Я не рулил, мне это тогда было не интересно. Чтоб никто не мог мне помешать, я, перед тем, как поехать, закрыл двери на защёлку. Во время движения я увидел в зеркало, что за машиной бежит невысокий пузатый дядька. Наверное, он заметил, что происходит, и решил предотвратить, казалось бы, неминуемую аварию. Он прыгнул на подножку, хотел открыть дверь, а она-то была на защёлке. Меня спасло только то, что окно оказалось приоткрытым, дядька просунул руку и вырулил, объехал автобусы и дерево. Только после того, как опасность миновала, он сумел открыть дверь и остановил машину.
О том, что ему было за этот поступок от отца, Гена, улыбаясь и покачивая головой, благоразумно промолчал.
Но в девять лет мальчишка, хотя и не доставал до педалей, уже мог самостоятельно рулить. Отец переключал ему скорости, так они и ехали. Видя какую-то необыкновенную тягу сына к технике, к машинам, он исподволь стал учить его нелёгкому шоферскому делу, не предполагая, что это увлечение станет делом всей его жизни. Всё свободное время, а летом и вообще круглые сутки, юный механик и водитель пропадал у отца на работе, в гараже.
Родители Геннадия и его старшей сестры Аллы – Семён Ахиейзерович и Мария Григорьевна (в девичестве Константинер) – были простыми, ничем не выделявшимися из общей массы людьми. В годы войны, находясь в эвакуации, отец работал на военном заводе, собирал и пристреливал стрелковое оружие. А когда ему исполнилось 18 лет (в 1944 году), ушёл на фронт. Там он овладел шофёрской профессией, стал водить автомобили, в том числе, и заморские джипы три четверти, виллисы, доджы. Служил в авиационном полку. Постоянно рискуя жизнью, перевозил снаряды, авиабомбы и прочие взрывоопасные смертоносные грузы. Через много лет ему, уже тяжелобольному человеку, удостоенному многих боевых наград, пришлось доказывать толстобрюхим чиновникам, что он всё-таки является участником Великой Отечественной войны.
Как я уже сказал, в годы войны гитлеровцы превратили город Тульчин в еврейское гетто, а рядом с ним устроили лагерь смерти «Печора», куда из местечек Украины и Бессарабии согнали тысячи евреев. Маленькая Мария (мама Геннадия) оказалась там вместе со своей матерью и другими родственниками. Только благодаря наступлению советских войск, 12-летняя девочка была спасена. А бабушка Гены так и сгинула в концлагере. Дедушка же, находившийся в рядах Красной армии, пропал без вести в боях первых дней войны. Наверное, погиб…
Вот такие «не геройские» предки были у Геннадия Сойхера.
Но вернёмся к нашим автомобилям. Машины-то хорошо, но образование получать надо. Скажите, куда обязан поступить учиться умненький, шустрый мальчишка из простой еврейской семьи? Правильно – в музыкальную школу. Сначала Геннадий успешно окончил её по классу фортепиано.
– Говорили, что я был очень способным, одарённым ребёнком, – улыбается Геннадий, – но, думаю, что это преувеличение. Правда, у меня всё-таки появился интерес к эстрадной музыке. И я поступил в культпросветучилище, где учился играть уже на ударных инструментах. По окончании училища мне выдали «красный» диплом с отличием. Я получил специальность дирижёра духового и эстрадного оркестра, а также направление для поступления в институт. Так как ближе всего к нам был город Ровно, то я туда и поехал, успешно сдал экзамены в Институт культуры и, естественно, без особого труда его окончил. Больше всего этого хотели мои родители, они считали меня хорошим музыкантом. Я так не считал, и вообще мне казалось, что я занимал чужое место.
Но, тем не менее, ещё обучаясь в культпросветучилище, 14-летний подросток уже преподавал в своей родной музыкальной школе, стены которой он только что покинул. По его словам, поначалу он очень боялся зайти в учительскую, всё ещё чувствовал себя учеником. Там же, в училище, Геннадий создал вокально-инструментальный ансамбль, состоящий из 15 человек, потом играл в институтском ансамбле, ансамбле «Экспресс», организованном в Клубе железнодорожников. Делал аранжировки популярных песен, сам писал музыку.
В те годы денег, как всегда, не хватало. Поэтому, в свободное от учебы время, ему приходилось подрабатывать на свадьбах, юбилеях и на… похоронах. Тогда у Геннадия и его коллег был неизменный, понятный только им самим девиз «Музыкант должен быть всегда рядом: и в радости, и в горе».
Когда появилось немножко «свободных» денег, Геннадий начал «копить» на машину. Музыка стала средством для приобретения средства передвижения. Хотя назвать машиной ту груду металла, которую он купил по случаю, нельзя. К тому времени, точнее в день собственного 20-летия, Геннадий уже успел жениться на очаровательной работнице советской торговли, тёзке своей сестры – Алле. И вот 10 ноября 1982 года, аккурат в День советской милиции и в день смерти или похорон (простите, запамятовал) пятизвёздного генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева под злополучной Шепетовкой (если помните, – это родина пламенного Павки Корчагина из романа Николая Островского «Как закалялась сталь») на «жигулёнок», в котором находилась чета Сойхеров, налетает грузовик. Его вёл в дупель пьяный водитель – родственник какого-то высокого чина из КГБ. Тому хоть бы хны, – яркое доказательство поговорки «пьяному море по колено», а Геннадия с Аллой доставили в больницу в тяжёлом состоянии. Гена быстрее «очухался» от травм, а вот молодой женщине пришлось провести на больничной койке длительное время.
И что же вы думаете? Недолгий суд («да здравствует советский суд – самый справедливый суд в мире!») признал виновным… именно Сойхера. Потом ему откровенно сказали, а что же ты хочешь: чтобы мы из-за тебя портили отношения с всесильными органами госбезопасности? Ты – еврей, ничего, выдержишь. Да, Геннадий и Алла выдержали и это. А Сойхеру заодно припомнили и то, что он ведёт себя непозволительно раскованно в общественных местах, слишком дерзкие мысли говорит вслух о коммунистической партии и правительстве. Незадолго до аварии его вызывали в кабинет к ректору, где уже находился представитель КГБ, и именно обо всём этом вели долгую, изнурительную беседу с пристрастием.
– У меня тогда в Ровно, – говорит Геннадий, – был друг Саша Кесельман (через несколько лет мы встретились с ним в Америке, в городе Балтиморе). Так вот мы с ним высказывали одинаковые взгляды на то, что коммунисты, профсоюзные активисты почему-то имеют незаслуженные привилегии, тогда, как подавляющее большинство простых людей еле-еле сводит концы с концами. В ходе «беседы» с представителем КГБ я на своей голове прочувствовал вес тома Уголовного кодекса. Наверное, килограммов пять. Мне пригрозили, что, если я своими слишком свободными рассуждениями не прекращу будоражить и разлагать студентов, с которыми тогда учился, то ко мне и моим близким будут приняты самые жёсткие меры. Не очень-то я и испугался, конечно, но подвергать каким-либо испытаниям родителей и сестру не мог, не имел права.
А первую свою машину Геннадий после той злополучной аварии всё-таки восстановил. И тут же пришёл к неожиданному для многих выводу: раз остался жив тогда, когда практически шансов не было (к слову сказать, подобных ЧП в жизни Сойхера больше, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, не случалось), надо стать гонщиком, участвовать в соревнованиях.
Вскоре Геннадий получил «корочки» о высшем образовании и, предъявив их отцу, попросил его дать ему «вольную», то есть разрешить делать то, что он хочет более всего. Семен Ахиейзерович, понимая своего сына намного лучше, чем тот сам ожидал, глубоко вздохнув, согласился с его доводами.
И вот талантливый музыкант, с профессиональным высшим образованием, прекрасный аранжировщик и композитор, резко сворачивает с, казалось бы, прямого пути, уходит на Станцию технического обслуживания автомобилей (СТОА) чинить «побитые» машины.
– Мне так нравилась эта работа, очень хотелось, чтобы руки были грязными, пахли бензином, – говорит Геннадий.
Странное, не правда ли, желание для музыканта, который просто обязан беречь руки! В то время, чтобы получить права на вождение машины, необходимо было пройти курс обучения в ДОСААФ (Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту). Там было очень много всяких машин. И почему-то именно через это общество любителям гонок было легче попасть в участники состязаний. Геннадий познакомился с одним из представителей этой, в то время могущественной организации Александром Александровичем Кабановым (многие его ласково-уважительно называли Сан Саныч) и откровенно признался, что очень хочет гонять. А машины для этого у него нет. Никакие просьбы Геннадия на того не действовали. Однажды Сан Саныч откровенно признался, что на Украине (да, вероятно, и во всём тогдашнем Советском Союзе) нет гонщика с подобной фамилией, как у него. Короче, евреям «заказана» дорога в престижный гоночный спорт.
Но, как говорится, не на того напал. Долгие «переговоры» привели к тому, что Сан Саныч не выдержал напора упрямого Сойхера и пригласил его в Киев, где проводились шоссейно-трековые гонки. И всё – тот пропал, точнее, пропали оба. Как только Геннадий видел Сан Саныча, тут же просил у него машину, так нестерпимо сильно хотелось ему гонять по треку. Наконец, досаафовец уступил: от щедрот своих душевных он выделил разбитый «жигуль», с оговоркой: «Восстановишь, – будешь ездить».
1986 год, первенство Украины, ралли в Черкассах. Никому не известный экипаж, ведомый Геннадием Сойхером, занимает четвёртое место. Примечательно, что главным судьей тех соревнований был судья всесоюзной категории по автомобильному спорту Давид Лазаревич Гуменюк. Ныне ветеран живет в Америке, в том же самом Балтиморе, что и Сойхер. Ну, и совпадения, Господи!
После соревнований в Черкассах были и другие. Но особенно запомнились гонки в Киеве, которые проходили под проливным дождём.
– На одном из поворотов машина решила просто не поворачивать, – вспоминает Геннадий. – Когда я взлетел и начал кувыркаться, только одна мысль «сверлила» мозг, мучила меня: «Всё, теперь у меня заберут машину, выгонят из ДОСААФ». Машину я разбил вдребезги, но сам, всем на удивление, нисколько не пострадал. К счастью, Сан Саныч успокоил: «Я вижу, что у тебя есть запал. Но у меня нет больше машин. Я знаю, что, если бы я посадил тебя в другую машину, ты выиграл бы гонку. Хочешь, – ремонтируй. А все другие проблемы я улажу». Я, конечно же, согласился. Купил коньяк, водку, отдал ему. И он поехал «улаживать дела», смягчать потерю автомобиля. Тогда всё же было проще. ДОСААФ помог с запчастями. А за зиму я машину полностью восстановил. И весной 1987 года в Киеве победил в гонках, посвящённых Дню Победы. Вскоре получил звание кандидата в мастера спорта.
Потом был небольшой перерыв, связанный с тяжёлой болезнью отца, его смертью. Чуть позже Г. Сойхер принимает участие уже во всесоюзных и даже международных соревнованиях. Была машина, но не было денег на её обслуживание, на поездки. Однако Геннадий искал и находил любую возможность, чтобы не пропустить гонку, участвовать в ней. И тогда, на Украине, и сейчас в Америке, он откровенно признаётся, что для него участие в гонках – это ощутимая трата денег, которые изымаются из семейного бюджета.
К 1990 году Геннадий Сойхер скопил денег на покупку новой машины. Как известно, в те «смутные» времени, а сегодня тем более, на Украине (да и во всем бывшем СССР), простые люди особо не доверяли деньги ни государственным, ни коммерческим банкам, хранили их дома, в своей банке. Так и Геннадий, он специально менял мелкие рубли на купюры достоинством 50 и 100. А в тот злополучный год грянула так называемая «павловская реформа», которая в один миг изъяла полтинники и сотенные из обращения, сделала нищими многих, только начавших поднимать голову предпринимателей. Хорошо ещё, что к тому времени уже было закончено строительство семейного дома в Тульчине, которое начал отец более четверти века назад. Забегая вперёд скажу, что перед отъездом в Америку его так и не удалось продать другим хозяевам.
Всему тому, что имеет начало, приходит и конец. Семье Сойхеров, наконец, надоело постоянно приспосабливаться, терять и снова пытаться «выкарабкиваться» из критических ситуаций, в которые их загоняли тогдашние компартия и правительство. Было принято решение об эмиграции. Первыми в 1989 году в Нью-Йорк уехали мать и сестра. Геннадию, работавшему на складе автомобильных запасных частей (вы представляете себе: еврей – и на складе!), пришлось заранее сдавать дела. Члены комиссии подсчитали и поразились: никакой недостачи нет, только всего лишь на 12 рублей пересортицы! Впору медаль давать.
– Я никогда раньше не понимал и не понимаю сейчас, за что нас, евреев, порой, так не любят, – говорит Геннадий. – Я же ничего не имею против русских, украинцев, татар, людей других национальностей. Но почему такая ненависть у них к нам, к евреям? Иногда думаю, что это – от необразованности. Если бы они внимательно прочитали Библию, то больше бы поняли, кто такие евреи, с чего началась наша вера…
В 1993 году Геннадий, Алла и их 10-летний сын Игорь приехали в США. Всё тот же Саша Кесельман сказал им, что, если они хотят увидеть настоящую Америку, такой, какой она есть на самом деле, то должны приехать в Балтимор. Так они и оказались в этом южном портовом городе.
– Мы приехали с 900 долларами в кармане, – говорит Геннадий, – глухонемыми, без английского языка. На второй день я вышел на работу ремонтировать машины. Оплата по тем временам вполне нормальная. Я быстренько подсчитал и обрадовался: так я скоро стану миллионером! Но потом пошло-поехало: заплатили депозит за апартаменты, купил малому (так Геннадий с нежностью называет своего сына Игоря – автор) велосипед (он очень хотел), большой телевизор. И всё – никаких денег не осталось. Тогда я говорю своему другу Саше Кесельману: «Давай пакуй телевизор, поедем сдавать обратно в магазин». Еле-еле уговорил он нас не делать поспешных выводов и поступков.
Постепенно, как говорят в Америке, приходил английский язык. Я слышал, что музыкантам изучение иностранных языков даётся значительно легче, чем остальным, видимо звучание нот напоминает им звучание слов, даже, если слова на первое восприятие не совсем понятны. Потихоньку повышался и уровень оплаты труда. Но всё-таки Геннадий боялся говорить по-английски, боялся выглядеть в глазах своего хозяина-американца непонятливым. Не дай Бог, подумает, что он не знает, как выполнить то или иное поручение. Геннадию повезло: супервайзер немного говорил на идиш. На такой смеси английского и идиш поначалу они и решали «производственные» проблемы.
– Однажды, – вспоминает Геннадий, – американцы, конечно же, считая себя великими специалистами, долго не могли найти причину какой-то там поломки. Я подхожу и говорю, что надо поменять провода. Как? Я показал им – как! Они просто «упали», потому что относились к нам, «русским», извините, как к полудуркам, не способных сделать что-либо самостоятельно, выполнить сложную работу. Так я им доказал. С того случая хозяин регулярно стал прибавлять мне зарплату.
Чуть позже я решил открыть свое дело. На сэкономленные деньги стал покупать оборудование. Встретил американца, у которого был аналогичный бизнес, находившийся в сложном финансовом положении. Деньги, заработанные в первые недели, шли на погашение долгов. Думал, что вот-вот начнем зарабатывать и развиваться. Я же – доверчивый хлопец. Но вскоре заметил, что он ворует деньги. Всё – с этим «партнёром» все дела закончены раз и навсегда.
В 1996 году появился ещё один «партнёр»-американец, который также хотел меня обмануть. Не особо утруждая себя работой, он, однако, везде представлялся хозяином. Долгое время я не обращал на это внимания. Но тут меня вызывают в суд, где выясняется, что его жена пытается отсудить часть моего бизнеса. Хорошо, что там быстро определили, кто есть кто. Истина восторжествовала. Мало того, сей «партнёр» своим вызывающим поведением оттолкнул многих клиентов. Что интересно, как только я с ним расстался, так они все тут же вернулись назад, ко мне. Так что теперь моя компания GTPerfomance, занимающаяся ремонтом и сервисом автомобилей, приготовлением их к гонкам (а у меня 17 машин моих клиентов, которые я обязан содержать в полном порядке, быть готовыми к любой гонке, которые проводятся по всей Америке), только на хорошем счету. Я просто всегда стараюсь быть честным и откровенным. Если надо что-то поменять, докажу, что это надо сделать в первую очередь.
Но работа – работой, а как же гонки?! Два с лишним года ушло у Геннадия Сойхера на поиски тех, кто организует и отвечает за проведение гонок. Нашёл. Параллельно с поисками строил, именно строил, как он говорит, себе машину. В 1995 году за 400 долларов купил два разбитых автомобиля «Альфа-Ромео». Вложил немало труда и, разумеется, денег и в марте 1996 года был готов стартовать.
– Да, эта «Альфа-Ромео», хотя и надёжная, но тихая, спокойная машинка, – говорит Геннадий. – В её классе на гонках из 20 машин она будет где-то 8-9. В ней ничего особенного нет, обычная уличная машина, просто покрашена.
Ну, это он прибедняется. Когда Сойхер вышел на трек, никто не мог поверить, что какой-то «русский» из далёкой России, где медведи ходят по улицам, может соперничать с их «навороченными тачками». Однако может! В 1998 году, в первой же гонке серии Mid Atlantic Road Racing Геннадий Сойхер занимает второе место. Мастерство и класс видны издалека. Их, как говорится ни за какие деньги не купишь.
Вскоре на смену «Альфа-Ромео», перешедшей по наследству сыну, который, стараясь не отстать от отца, также успешно гоняет на треке (пока его лучший результат – 9 место среди 35 машин, участвовавших в гонке), приходит серийный, заводской Porsche.
– Чтобы оснастить машину, подготовить её к гонкам, не надо быть очень умным. Я пробовал быть умным, – это не работает, – говорит Геннадий. – Если б это было так, то меня нашли бы менеджеры завода Porsche и сказали бы: «Давай, парень, работай на нас». Но на том заводе хватает грамотных инженеров, специалистов, которые занимаются этим каждый день. И они делают хорошие машины.
Так вот, три года подряд, в 1999, 2000 и 2001 годах «русский» гонщик Г. Сойхер на своей «обычной» (конечно же, модернизированной, подготовленной руками Геннадия, его сына Игоря, механика Ian Longman, других специалистов GTPerfomance) машине марки Porsche выигрывает гонки серии Mid Atlantic Road Racing. В данном случае, комментарии, как говорится, излишние.
О том, что случилось на последних, нет, лучше крайних, гонках в West Virginia на треке Summit Point Raceway, где проходили очередные соревнования серии Mid Atlantic Road Racing в рамках Национальной ассоциации автомобильного спорта – NASA, рассказывает сын Геннадия Игорь Сойхер (кстати, несмотря на свою искреннюю, видимо, наследственную любовь к машинам, реализация которой отнимает очень много времени, он учится в колледже, хочет стать инженером-электронщиком):
– На втором круге из двигателя самого мощного (и самого дорогого) на этих гонках тёмно-синего Chevrolet Corvette, ведомого крупным бизнесменом Frank Sanchez, вдруг вырвался сноп огня, и вытекло немного масла. Отец ехал за ним и сразу же на большой скорости влетел в это масляное пятно. Только благодаря своему высокому мастерству, он сумел избежать аварии, выровнял машину и продолжил гонку. Естественно, время было потеряно, и соперник умчался далеко вперёд. И тут, как говорится, беда не приходит одна. Неожиданно на машине отца из строя вышли тормозные колодки. Они просто стерлись от времени – стояли-то уже два года. И практически всю гонку отец ехал без тормозов. Тормозить было нечем, и поэтому он ехал быстрее. Говорите, что это опасно. Да. Но это же – гонка. Интересно. В тот раз, несмотря ни на что, опередив более 20 соперников, отец сумел прийти вторым.
Что можно возразить юноше, который так же, как его отец и дед-фронтовик, влюблён в машины! Ему, которому по душе эта необыкновенная музыка скорости. Поневоле на ум приходит сравнение, что каждая миля, пройдённая на треке, это правильно подобранный и сыгранный фрагмент музыкального произведения. Не верите, приезжайте на гонки и убедитесь сами.
Ещё раз хочу повторить, что любые гонки – это дорогостоящее мероприятие. Немало денег, заработанных в поте лица своего, Геннадий вкладывает в то, чтобы составить достойную конкуренцию другим спортсменам-гонщикам. Единственному в Америке «русскому» гонщику Геннадию Сойхеру помогают в основном только те, с кем он был близок ещё на родине. Это, конечно же, Саша Кесельман, а также его новые американские друзья. Так, владелец небольшого бизнеса по ремонту квартир Ernie Fitzghugh предоставил в полное распоряжение Геннадия вэн (в прекрасно оборудованном салоне которого автор этих строк с комфортом ехал к месту гонок) и трейлер для перевозки гоночной машины. Активную техническую и моральную поддержку оказывают ему руководители компаний «Mode» Bob Holcombe и «Webcam» Laurie Ford. К сожалению, никто из его бывших соотечественников, «новых русских» или «новых украинцев», знающих о проблемах Геннадия, пока никакой инициативы не проявил, помощь не предложил.
А у гражданина США «русского» гонщика Геннадия Сойхера есть давнишняя заветная мечта: принять участие в гонках на машине Волжского автозавода (Россия), на «жигулях», на тех самых, с которых когда-то и начиналась его биография гонщика. Молодость вспомнить, что ли… С таким предложением он даже обратился на завод в Тольятти. Оттуда пришёл ответ, ошеломивший его больше всего на свете. Такого не позволяют себе даже более солидные фирмы. Российские автомобилестроители «заломили» за свою машину, если так вообще можно назвать это примитивное средство передвижения, 70 тысяч долларов. То есть фактически они отказались от такой бесплатной рекламы своей, скажем прямо, не особо конкурентоспособной продукции за океаном. О чём тут тогда вообще можно говорить!
Что ж, каждому – своё. Геннадий Сойхер и его сын Игорь не унывают. Они уверены, что впереди у них – ещё много новых захватывающих гонок.
От всей души хочу пожелать им убедительных побед и просто удачи! Удачи на дорогах… Удачи в жизни…
Сентябрь 2001 года
Лев Рудский (WRN)