Из старых записных книжек
Когда мы читаем в какой-либо книге о войне, где говорится о том, что на подступах к тому или иному населённому пункту развернулось кровопролитное сражение, и первыми прорвали оборону противника автоматчики роты, предположим, капитана Сергеева, мы не задумываемся, почему автор так уверенно говорит об этом. Да, об этом могли бы сообщить очевидцы боя, оставшиеся в живых. Могли бы… Но кто их об этом тогда, в минуты затишья, спрашивал? Разве что журналист, оказавшийся рядом с ними волею профессионального долга. Ведь именно они, военные корреспонденты, зачастую находились на самых трудных и опасных участках фронта, вели репортажи из окопов, с боевых кораблей, из кабин самолётов. Они воевали не только «с лейкой иль блокнотом, а то и с пулемётом», поровну делили с солдатами и военачальниками радость побед и горечь поражений.
Один из таких фронтовых журналистов, последний из оставшихся в живых (на июль 2003 года) специальных военных корреспондентов газеты «Комсомольской правды» времен Великой Отечественной войны, – москвич Лев Андреевич Ющенко.
Л.А. Ющенко родился 13 октября 1921 года в Минусинске (ныне – Красноярский край). Сызмальства судьба его не баловала. Он рано остался без матери, умершей в молодом возрасте. В 1937 году, когда отца арестовали (они жили тогда в Якутске), 16-летнему парню пришлось покинуть опустевший отчий дом, ночевать на чердаках и… Но об этом чуть позже.
Скорее всего Андрея Михайловича Ющенко посадили в тюрьму за то, что в годы Первой мировой войны он был мужественным, храбрым офицером русской армии, Георгиевским кавалером, воевал в Пруссии, там, где через три десятилетия фронтовыми дорогами уже Второй мировой будет идти и его сын… Как и многие царские офицеры, искренне любящие свою многострадальную Родину и верящие в её светлое будущее, Андрей Ющенко после революции перешёл на сторону большевиков, стал командиром Красной армии, участвовал в боях в Сибири, на Дальнем Востоке, в Забайкалье, воевал с Колчаком. Был на границе с Китаем, в городе Троицкосавске. Там летом 1921 года он командовал пехотной ротой, а будущий советский маршал Константин Рокоссовский был командиром кавалерийского полка. И там же, в Троицкосавске Андрей познакомился с очаровательной девушкой Еленой Барминой, только что окончившей гимназию, дочерью купца, торговавшего китайским чаем. Это была любовь с первого взгляда, любовь на всю жизнь, которую не сломили испытания, в том числе и сталинскими застенками. Откуда, к счастью, Рокоссовский быстро вышел живым, несломленным.
Андрею Ющенко повезло меньше. Он три года провел в тюрьме, после освобождения пошел работать, потом уехал в Южно-Сахалинск, где и умер в 1950 году.
А в годы войны ужe у военного корреспондента Льва Ющенко состоялась-таки встреча с генералом Рокоссовским. Это произошло в 1943 году на Курской дуге, ещё до начала основных боёв, когда спецвоенкор «Комсомолки» только что вернулся из госпиталя (он был ранен в боях за Сталинград, где, кстати, сражались и войска Рокоссовского). Так вот, в штабе фронта вручали боевые награды группе офицеров, в том числе и Ющенко. При награждении присутствовали члены Военного совета и Рокоссовский.
Вспоминает Л.А. Ющенко: «Когда назвали мою фамилию, я подошёл, мне вручили орден Красной Звезды за Сталинград и вдруг адъютант говорит мне, что меня просят подойти к командующему. Я подхожу к Рокоссовскому и слышу его вопрос: «Вы Андреевич?». Я отвечаю: «Да». Он: «А был такой Андрей Ющенко, командир роты, это не ваш родственник?». Я: «Это – мой отец». Он продолжает: «А где потом был ваш отец?». Я ответил, что потом он воевал вместе с отрядом знаменитого в Сибири партизана Щетинкина (ему даже памятник в Минусинске поставили). После чего Рокоссовский признал, что это действительно был мой отец. А тут рядом стоят штабисты, слушают, командующий признал. Я сразу же смекнул, что теперь мне, как журналисту, иногда покажут документы, зная, что я лично знаком с командующим».
Но вернемся на несколько лет назад. Итак, после ареста отца Лев Ющенко пошел работать матросом в ихтиологическую и одновременно рыбопромысловую экспедицию, отправлявшуюся в Арктику. Они плыли из Якутска на шхуне, прямо в море Лаптевых. Все лето работали там. И всё это время Лев вёл записи, которые очень пригодились ему, когда он вернулся и написал серию очерков об этой экспедиции. На удачу отправил очерки в газету «Социалистическая Якутия», и она их напечатала. Правда, до этого там же публиковались и стихи юного поэта Льва Ющенко, тогда ещё учащегося школы. И способного парня тут же взяли в штат, хотя ему тогда не было даже 17 лет.
А в 1940 году Лев Ющенко решил поехать в Ленинград поступать в «Коммунистический институт журналистики». Успешно сдав экзамены, стал с нетерпением ждать результатов. А тут перед началом учебного года в студенческой многотиражке выходит о нем большой очерк «Парень с Севера». Ничто не предвещало беды. Но когда Лев с ордером на место в общежитие, с чемоданчиком в руках, пришёл устраиваться, комендант говорит ему: «Тебя пускать не велено». А вот почему, он не сказал. Знал, но не сказал.
Говорит Л.А. Ющенко: «Я пошёл к ректору. На мой вопрос, что это такое и почему, он замялся, а потом говорит, что меня, как сына врага народа, не утвердил Смольный. Вуз-то называется «Коммунистический институт журналистики»! Я пошел в Смольный, в обком партии, в отдел печати. А мне там отвечают, что это – решение Москвы, там просматривали все списки и увидели, что ты – сын врага народа. Но я же этого не скрывал. Что делать? Мне говорят: вот в Выборге (а он тогда только что был взят нашими войсками и стал советским городом) нужно газету делать, а журналистов нет, поезжай туда. И я поехал, участвовал в выпуске первого номера газеты «Виипурский большевик» (Выборг тогда назывался по-фински Виипури). Но в институт меня так и не приняли, сказали, что, может быть, на будущий год зачислят.
Тогда, после окончания финской войны, этот регион назывался Карело-Финской республикой. И вот как-то приехали к нам из столицы республики Петрозаводска редактор молодежной газеты и с ним первый секретарь ЦК комсомола Карело-Финской республики, будущий председатель КГБ СССР и генеральный секретарь ЦК партии Юрий Владимирович Андропов. Они спросили: а кто нам может помочь. Указали на меня. И я им помогал. А потом в конце 1940 года мне сообщают, мол, тебя Андропов рекомендовал назначить внештатным корреспондентом по всему Карельскому перешейку. И я начал кое-какие корреспонденции передавать по телефону и в «Комсомольскую правду».
Когда началась война, я, конечно же, пошёл добровольцем. Несмотря на то, что мне из-за слабого зрения выдали «белый билет». Я по молодости горячился, как же так: все идут в армию, а я?».
А вот как пишет о Л.А. Ющенко главный редактор газеты «Комсомольская правда» тех давних военных лет Борис Сергеевич Бурков:
«К началу войны ему было всего девятнадцать. Ходил он в очках и считался «белобилетником», и всё же с первых дней войны стал военным корреспондентом «Комсомольской правды» – самым молодым среди нас. А до этого, ещё в январе 1941 года «Комсомолка» напечатала первую заметку своего внештатного выборгского корреспондента Льва Ющенко. Так он и пришёл в нашу газету.
Ребята той поры рано взрослели. Такими их, наверное, делало время. Крутое, трудное, взлётное, оно и нас круто брало в оборот.
Уже утром 22 июня 1941 года Лев Ющенко передал из-под Выборга первые свои строчки о войне…
В июне – июле корреспонденции за его подписью шли уже не только из Выборга, но и из действующей армии. Когда в конце августа наши войска под давлением превосходящих сил противника оставили Выборг, военная судьба забросила нашего внештатного корреспондента в Ленинград. В сентябре фашисты замкнули вокруг Ленинграда кольцо блокады; спустя несколько дней редколлегия «Комсомолки» постановила назначить Льва Ющенко штатным корреспондентом по Ленинграду и Ленинградскому фронту. Никто из нас, тогдашних членов редколлегии газеты, до той поры не видел его в лицо – мы знали Лёву только по фотографиям да по материалам, всегда оперативным и точным. В них была одна обнажённая правда. Такую можно написать только тогда, когда сам испытаешь в полной мере то, о чём намереваешься рассказать миллионам читателям. Именно так он писал. Это запоминалось…
О жизни Ленинграда тех дней рассказано много, и я не стану здесь повторяться. Я о другом. О поразительной работоспособности нашего молодого корреспондента. Казалось, он задался целью всё увидеть, сквозь всё пройти и всё испытать. Много позже он говорил мне: «Каким я журналистом был бы после этого, если бы жил не так?».
Гитлеровская пропаганда трубила о том, что дни города Ленина сочтены. Труженики героического тыла с тревогой раскрывали по утрам свежие номера газет, жадно искали вестей из Ленинграда и находили их, в том числе и на страницах нашей «Комсомолки», – очерки, заметки, корреспонденции, переданные Львом Ющенко по радиотелефону: «Юноши берут оружие», «Наш бронепоезд», «На передовой линии»…
Наш корреспондент писал о жизни и о подвигах своих сверстников, парней и девчат, об их героическом труде на заводах, подвергающихся бомбёжкам и артобстрелу врага, о формировании полков народного ополчения. В очерке «Стойкость» молодой журналист с поразительно точным для его возраста предвидением писал о том, какую роль в войне и в грядущей нашей победе сыграет героическая оборона Ленинграда.
4 октября 1941 года «Комсомольская правда» опубликовала очерк своего военного корреспондента Аркадия Гайдара «Ракеты и гранаты». Это был последний материал Гайдара с войны: через несколько дней он погиб. В том же номере газеты, на той же полосе, мы напечатали корреспонденцию Льва Ющенко с Ленинградского фронта «В захваченном танке». Такое соседство тогда казалось случайным. И только через много лет я подумал о том, что в этом факте была, пожалуй, своя определённая жизненная закономерность.
Дело в том, что отец Льва Андрей Михайлович Ющенко, участник Первой мировой и Гражданской войн, Георгиевский кавалер и командир Красной армии, в 1922 году командовал отрядом ЧОН в Минусинском уезде Енисейской губернии. А в соседнем Ачинском уезде боролся с врагами советской власти юный комбат Аркадий Гайдар. В боях против банды Соловьева их отряды действовали совместно. И вот годы спустя, когда началась новая, Великая Отечественная война, эти фамилии – Гайдар и Ющенко – снова встали рядом, на этот раз на страницах «Комсомольской правды».
В ноябре сорок первого мне запомнился очерк Льва Ющенко «Зарево над рекой». Читатель почти физически ощущал огромное напряжение боя, как бы своими глазами видел самоотверженность защитников Ленинграда. Мы в редакции только потом узнали, как удалось ему воссоздать такую зримую картину событий: там, на фронте, у знаменитой Невской Дубровки, где на узком прибрежном плацдарме полегли целые полки, наш корреспондент принял непосредственное участие в боях и написал о том, что сам видел и пережил.
«Ты меня не узнаешь, – писал тогда Лёва отцу из блокадного Ленинграда. – Хожу в форме пехотного командира (я военный корреспондент газеты), часто бываю на фронте. То, что ты рассказывал мне о войне, теперь я вижу собственными глазами. Если бы ты знал, что делается здесь, в Ленинграде и на фронте! Через сто лет, если останусь жив, буду с содроганием и восторгом вспоминать эти дни».
Письмо это датировано 25 ноября 1941 года. В тот день я звонил в Ленинград. У телефона оказалась Клавдия Филатова, заведующая нашим корпунктом. Я передал ей распоряжение: Льву Ющенко вылететь в группу войск генерала Мерецкова, наступающую на Тихвин.
Старинный Тихвин был одним из первых русских городов, освобождённых от фашистской оккупации. Тогда, в начале декабря 1941 года, это событие имело огромное значение. В тот день, готовя очередной номер «Комсомолки», мы немало поволновались: успел ли наш корреспондент перелететь из Ленинграда через кольцо блокады и по заснеженным фронтовым дорогам добраться до Тихвина? Через несколько часов мы получили от Ющенко и немедленно поставили в номер его корреспонденцию «Части генерала Мерецкова преследуют врага».
В группе войск генерала Мерецкова, продолжавшей наступление, Ющенко находился до конца декабря. Мы решили вызвать своего корреспондента в Москву, в редакцию, где он ещё никогда не был, – надо же нам наконец лично познакомиться! Однако этот «трудноуправляемый» парень и на этот раз проявил характер: из Тихвина двинулся не в Москву, а на Ладогу и по ледовой дороге вернулся обратно в блокадный Ленинград. Помню, как мы в редакции удивились – и порадовались! – услышав по радиотелефону из Ленинграда голос Лёвы Ющенко: «Поймите, ребята, мое место сейчас здесь!».
Наступил январь сорок второго – самые тяжёлые, трагические дни Ленинграда. Голод и холод косили людей, сам город казался мёртвым – ни света, ни воды, ни тепла, пустынные улицы занесены снегом. Дом на Херсонской, 12, где был корпункт, давно не отапливался: стены обросли льдом. Но временами работал телефон – единственная, хотя и ненадёжная, ниточка связи с Большой землёй, с Москвой. Сюда приходили передавать материал – и часами, а иногда целыми днями, коченея от холода, ждали, когда телефон оживёт. Потом возвращались по заснеженным, мертвым улицам обратно в маленькую комнатку Филатовой: там стояла печурка. Топили её щепками, мебелью – всем, что удавалось добыть. Возле печурки ребята и писали при свете коптилки.
Лёва Ющенко написал большой очерк о Тихвинской наступательной операции – «Освобождённая земля» («Комсомольская правда», 14 января 1942 года). «От берегов холодной Ладоги, – писал он, – до замшелых стен древнего Новгородского кремля не смолкает канонада… Зверь беснуется перед гибелью. В придорожных канавах, в глубоких сугробах валяются трупы немцев, замерзших, заколотых красноармейскими штыками, зарубленных партизанами. Идут ожесточённые бои. За нами – Тихвин, Волхов, Войбокала, Будогощь, Новые Кириши, сотни деревень и сёл. Бескрайние заснеженные поля, деревушки, затерянные в суровых северных лесах, полусожжённые станции, дороги, по которым возвращаются жители в родные места, – это снова наша родная, освобождённая земля!».
Очерк заканчивался призывом «На Берлин!».
В конце января Клавдия Филатова и Лев Ющенко написали отчёт о первом с начала войны собрании актива Ленинградской городской комсомольской организации, состоявшемся в Смольном. Эту статью «Комсомольская правда» напечатала 3 февраля. Нетрудно себе представить, какое впечатление произвёл этот материал на людей. Город не просто держался – город жил полнокровной активной жизнью; отчёт наших корреспондентов красноречиво свидетельствовал о несокрушимости духа ленинградцев.
Вскоре Лев Ющенко получил новое предписание редакции: выехать на Северный флот. Предполагалось, что наш военкор примет участие в походе одного из военных кораблей, проводивших союзнические транспортные караваны в Мурманск. Для оформления командировочных документов мы вызвали Ющенко в Москву.
Помню, в тот февральский день, пасмурный, но тёплый, я шёл из дома в редакцию. После утомительного ночного дежурства и короткого тревожного сна хотелось подольше побыть на воздухе, и я шёл медленно, не торопясь. Может, поэтому и заметил на улице «Правды» худого, бледного юношу в очках, в шинели и сапогах, c вещмешком на плече. Он был похож на солдата, недавно вышедшего из госпиталя. Парень пристально посмотрел на меня, и я невольно подумал, что у него взгляд бывалого человека, умеющего видеть и запоминать.
А через час этот парень уже без вещмешка и шинели, в солдатской гимнастёрке и с трофейным парабеллумом на ремне, вошёл в мой кабинет в «Комсомолке» и представился. Это и был Лёва Ющенко, только что прилетевший из Ленинграда.
На Северный флот Лев Ющенко не уехал – он был так худ и слаб, что было решено оставить его пока в Москве – подкормить. Через день мы поехали с ним в ЦК ВЛКСМ: по просьбе Ленинградского обкома комсомола наш военный корреспондент должен был доложить секретарям ЦК о положении в осаждённом городе. За длинным столом в кабинете Н.А. Михайлова собрались секретари ЦК, ответственные работники. В кабинет принесли каждому по стакану чая с сахаром и по небольшому бутерброду. Прервав рассказ, Лёва стал быстро есть свою порцию. Казалось, он забыл, где находится и для чего его сюда пригласили. За столом воцарилось молчание – все смотрели на этого исхудалого юношу, блокадника, который ещё вчера своими глазами видел то, невероятное, поражающее, героическое и трагическое, о чём он рассказывал. Кто-то из секретарей осторожно подвинул ему свой хлеб и сахар. Только утолив голод, журналист смог отвечать на вопросы. Помню, что потом по распоряжению секретаря ЦК нашему корреспонденту выделили усиленный паёк.
В марте сорок второго мы командировали Лёву со специальным заданием на Северо-Западный фронт. Там, в районе Демьянска, попала в «котел» 16-я фашистская армия. Гитлеровское командование отрицало факт окружения. Нам нужны были доказательства. Наш корреспондент, пробившись на передовую, получил документы убитого немецкого солдата. Среди них были дневник и схема, подтверждавшие, что 16-я армия окружена. Эти материалы, доставленные Львом Ющенко в Москву, мы немедленно, 21 марта, опубликовали, а затем передали Советскому Информбюро, которое широко распространило их в союзнической, антигитлеровской прессе.
Наступало лето 1942 года. Враг развёртывал наступление на юге нашей страны – в Донбассе, под Харьковом, в Крыму. Да и на других участках положение складывалось тяжёлое. Враг был уже на Дону, рвался в Сталинград. В командировочном удостоверении, с которым через несколько дней Лев Ющенко вылетел из Москвы, впервые значилось: «Сталинградское направление». Начиная с 17 июля «Комсомолка» снова начала почти ежедневно получать информацию от своего неутомимого военкора о положении на Дону, в Сталинграде, в степях Калмыкии. В одном из писем Ющенко сообщил о встрече с нашим военкором Анатолием Калининым, переслал его очерк о боях на Северном Кавказе и просил командировать в Сталинград военкора Николая Зотова, ибо масштаб и накал сражений в этом районе с каждым часом возрастал. От Ющенко первого мы узнали, что в станице Вешенской гитлеровцы бомбили дом нашего писателя Михаила Шолохова».
В летние месяцы 1942 года, выполняя задания редакции, погибли два военкора «Комсомолки»: Борис Иваницкий – под Севастополем и Иван Наганов – под Харьковом. Кстати, знаменитый скульптор Эрнст Неизвестный в фойе здания, где ныне находится редакция газеты «Комсомольская правда», создал мемориал. На мраморной доске увековечены фамилии 16 военных корреспондентов, павших на полях сражений Великой Отечественной войны.
Лев Андреевич с грустью говорит: «Если б в Сталинграде снаряд разорвался бы на несколько метров ближе, то на этой доске была бы и моя фамилия».
И вновь воспоминания Б.С. Буркова: «В июле-августе «Комсомольская правда» опубликовала десятки очерков и корреспонденций Ющенко с Дона, из степей Калмыкии, из Сталинграда. Он участвовал в налёте пикирующих бомбардировщиков на вражескую переправу на Дону (очерк «Над Доном»). Его репортаж о танковом бое под Сталинградом «Северо-восточнее Котельниково» был потом включён в сборник лучших писательских и журналистских материалов об Отечественной войне, изданный Политиздатом к 20-летию Победы (1965 г.). Этот репортаж Льва Ющенко появился в «Комсомольской правде» 23 августа 1942 года – в тот печальный, вошедший в историю день, когда немецкие танки прорвались в Сталинград, а бомбардировщики врага за несколько часов превратили город в гигантский пылающий костёр.
Днем 23 августа Лева Ющенко успел написать нам в информационном письме: «Прорвалась танковая дивизия в 40-60 километрах от города. Город бомбят буквально непрерывно с паузами 5-10 минут. К вечеру положение станет яснее, тогда напишу подробно».
Но на этом связь с нашим военкором оборвалась. О том, что с ним случилось, мы узнали только через десять дней.
На рассвете 24 августа Лев Ющенко был тяжело ранен и контужен осколками снаряда в бою на территории Тракторного завода. В бессознательном состоянии его вынесли из боя и отправили на санитарный пароход «Композитор Бородин». Через несколько часов это госпитальное судно, пытавшееся пробиться вверх по Волге, было обстреляно немцами с берега, загорелось и утонуло. На нём погибли сотни раненых. Каким-то чудом, выброшенные волнами на отмель посредине Волги, спаслись всего несколько человек. Среди них был и Лев Ющенко, остававшийся всё ещё без сознания. Раненых привезли в один из саратовских госпиталей, и тогда только редакция «Комсомолки» узнала, что Лёва Ющенко жив.
Скоро от Лёвы npишло письмо: неровные карандашные строчки, написанные с трудом, слабой рукой – даже раненый, он, журналист до мозга костей, пытался работать. В ответ в Саратов ушла ещё одна наша телеграмма: «Получили первое письмо. Рады, что в серьёзном испытании не уронили чести военного корреспондента. Уверены, что по выздоровлении дадите не один пример оперативной работы. Только уговор – зря не рисковать». Военкор Ющенко такое обещание дал, но забыл о нём уже очень скоро – едва только выбрался из госпиталя.
Уже в декабре сорок второго Лев Ющенко участвовал в наступательных боях под Ржевом и Вязьмой и передал в «Комсомолку» очерк «На запад!», написанный в перерывах между атаками.
К тому времени войска, одержавшие победу в Сталинграде, вели бои уже в районе Харькова, Белгорода, Курска, Орла. Ющенко писал об этих боях (очерки «Путь вперёд», «Весенняя тропа», «На берегах Сейма», «Упорство», «Два дня», «Курган», «Бессмертие»). К весне 43-го линия фронта между Белгородом и Орлом образовала стратегический выступ, названный Курской дугой. Здесь Лев Ющенко представлял «Комсомольскую правду» на Воронежском и Центрачьном фронтах. Готовилось решающее сражение. Мы в редакции знали, что наш опытный военкор – теперь уже полноправный офицер-фронтовик с боевыми наградами за оборону Ленинграда и Сталинграда – пользуется у командования прочным доверием, и надеялись получить от него материал с самой «горячей точки».
Ещё только рождался рассвет 5 июля 1943 года, а Лев Ющенко уже находился на передовой – под Белгородом, у деревушки Ерик, на батарее старшего лейтенанта Кузнецова, приготовившейся к отражению танковой атаки врага. На этой батарее наш военкор встретил первый час великой Курской битвы. В бою военкор, верный журналистской привычке идти вместе с первыми, получил контузию, но материал в редакцию передал.
Наивысшего напряжения Курская битва достигла на восьмой день, 12 июля. Очерк Льва Ющенко, опубликованный в «Комсомолке» уже 14-го, так и назывался: «День восьмой». День этот современные историки считают переломным не только в Курском сражении, но и в ходе всей войны. Вот что писал тогда наш военкор о приметах этого дня:
«В штабных землянках восемь дней уже люди спят по часу-два, не больше. Пятое июля 1943 года стало знаменательной датой для многих. Люди живут одной мыслью: во что бы то ни стало остановить и уничтожить врага… Когда дописываются эти строки, наступает рассвет, туман лежит в садах, где зреют желтоватые яблоки, ещё не проснулись птицы, а ветер уже доносит запах порохового дыма первых залпов».
С этого дня на многих участках Курской дуги наши части перешли в решительное наступление. В составе чойск Центрального и Степного фронтов Лев Ющенко участвовал в освобождении Орла и Харькова,
Когда смолкли последние залпы Курской битвы, длившейся 50 дней и ночей, наш военкор был командирован на 2-й Украинский фронт. Находясь в войсках И.С. Конева, он писал об освобождении Правобережной Украины. Сами названия его очерков, появившихся тогда, в конце 1943 года в «Комсомольской правде», отмечали этапы освобождения: «За Днепром», «Знаменка», «Черкассы», «Кировоград».
В середине января 1944 года Лёва Ющенко снова был на Ленинградском фронте. Теперь начиналось долгожданное освобождение Ленинграда от вражеской блокады. Он просил, чтобы на Ленинградский фронт отправили именно его. Просьбу военкора единодушно уважили. Мы понимали: больше любого из нас он имел право быть первым из «Комсомолки», кто напишет об этих неповторимых днях.
Свой первый очерк о начале Ленинградского наступления Лёва назвал «Час, которого ждали». «Этого часа, – писал он, – ленинградцы ждали два с половиной года. И чтобы до конца понять истоки гневного нетерпения солдат-ленинградцев, нужно было видеть город в его самые тяжёлые, трагические дни…».
9 мая 1945 года Лев Ющенко встретил на юге Европы – в Австрийских Альпах. Там он работал вместе с Карлом Непомнящим. Из Австрии, Югославии, Чехословакии они писали о возрождении жизни в странах, освобождённых от фашистского ига. 30 мая 1945 года «Комсомольская правда» опубликовала очерк Льва Ющенко и Карла Непомнящего «В Словакии» – последний их материал, под которым стояло: «От наших военных корреспондентов».
«Я знаю, о чем теперь напишу в первую очередь», – сказал Лёва, появившись в редакции в первый же день по возвращении в Москву, и написал для «Комсомолки» репортаж «Розыск потерявшихся людей». Он рассказал о судьбе людей, которых ураган войны разметал по миру, людей, которые должны найти друг друга, соединиться в борьбе за то, чтобы ужасы войны никогда больше не повторились.
Этому благородному делу и поныне служит своим словом писатель Лев Андреевич Ющенко – всё тот же неугомонный военкор, который, как всякий истинный журналист, не мыслит для себя жизни иной, чем жизнь солдата переднего края».
Меня, современного журналиста, просто поражают некоторые факты, о которых рассказали мои старшие коллеги Л.А. Ющенко и Б.С. Бурков. Все знают, что сегодня, чтобы взять интервью у какого-либо чиновника, стоящего даже в самом низу иерархической бюрократической лестницы, надо потратить немало времени и нервов: созвониться с его помощником, с пресс-секретарем, зачастую не написавшего в своей жизни даже заметки в стенгазету, подготовить вопросы, и т.д., и т.п.
А вот как это происходило в условиях войны. Говорит Л.А. Ющенко: «В конце 1943 года редакция «Комсомолки» попросила меня организовать интервью с известными военачальниками о том, какой день 1943 года они считают самым значительным, памятным. Я обратился к Коневу, у меня есть его ответ, к Родимцеву – герою Сталинграда, к Ротмистрову – командующему танковой армией. Связь с Ротмистровым мы поддерживали по бодо. Он находился далеко, была страшная распутица, даже танки вязли, и общаться можно было только по телеграфу. У меня сохранились интереснейшие документы, подлинники, его телеграммы. Он сообщил, что согласен, что напишет сам и статью привезёт его адъютант. Через несколько дней приезжает какой-то полковник или подполковник от Ротмистрова и привозит мне его рукопись. Я был в полной уверенности, что самым ярким днём для него стало Прохоровское сражение, и он расскажет об этом. Читаю – ничего подобного… Самым памятным днём для Ротмистрова оказался, как он пишет, день взятия небольшого городка Пятихатки на Украине. В примечании он просит редакцию в Москве согласовать эту статью с генералом Федоренко – начальником Управления бронетанковых войск Красной армии. Что, видимо, и было сделано. 1 января 1944 года статью Ротмистрова опубликовали в «Комсомольской правде». Рукопись, документы, бумаги много лет лежали в архиве «Комсомолки», потом часть из них передали мне».
Фронтовая жизнь военкора Ющенко изобиловала самыми разнообразными, порой весьма неожиданными встречами и находками. Вот одна из них. После того, как войска И.Х. Баграмяна с боями взяли Витебск, Лев Ющенко, проходя по какой-то улице, случайно, среди развалин увидел ржавый помятый почтовый ящик. Он его вытащил, открыл и, оказалось, что этот почтовый ящик висел здесь ещё перед войной и продолжал висеть все три года оккупации, но его ни разу не открывали. Почта, связь в оккупированном городе не работали. Но кто-то, не зная этого, бросал в ящик письма. Там были письма обыкновеннных людей, одно письмо немца и два послания предателей. После войны Лев Андреевич разыскал некоторых авторов и адресатов (естественно, не фашистов и их пособников), встретился с ними и рассказал об их судьбах в своей книге «День пришёл».
После окончания войны в Европе военкор Ющенко готовился принять участие и в войне с Японией. Но после возвращения в Москву сказались последствия ранений и контузий, как говорится, его прихватило, – отказали ноги. И вместо Дальнего Востока он был направлен в Сестрорецкий санаторий, где и находился некоторое время на лечении.
Войну Лев Андреевич Ющенко окончил в звании старшего лейтенанта. За мужество, высокий профессионализм и верность своему журналистскому долгу он награждён орденами Отечественной войны I степени и Красной звезды, медалями «За оборону Ленинграда», «За оборону Сталинграда», «За взятие Кенинсберга», «За победу над Германией», многочисленными юбилейными медалями. Он удостоен почётных грамот Верховного Совета СССР и Вооружённых сил СССР. Л.А. Ющенко – член Союза журналистов СССР и член Союза писателей СССР.
После войны Л.А. Ющенко работал в «Литературной газете», в газете «Советская культура», журнале «Новое время» и т.д. Написал немало книг. Это – «День пришёл», повести «Побег», «Сорок минут жизни», «Командир». На основе повести «Командир» в 1969 году был снят популярный фильм «Неподсуден», в котором великолепно сыграли такие актёры, как Олег Стриженов, Людмила Максакова, Леонид Куравлев. Ещё один фильм «Зойка» (сначала повесть называлась «Если мы вместе») рассказывает о девушке Зойке, которая попала в очень трудную ситуацию и как она из неё выходит. То есть, если мы, люди, все вместе, держимся друг за друга, помогаем друг другу, верим в лучшее будущее, тогда выйдем из любой ситуации.
Говорит Л.А. Ющенко: «В 2003 году мы отмечали 60-летие победы под Сталинградом, на Курской дуге. 1943-й был переломным годом. После Сталинграда немцы только отступали, а мы наступали на запад. Я участвовал во всех этих боях, был очевидцем, писал о них. В Сталинграде был тяжело ранен, на Курской дуге контужен. Обо всём этом я написал документальную повесть «Негромкое эхо 43-го года». Мне не нравится, как в прессе, на телевидении рассказывают об этих событиях. Сегодня, через 60 лет молодое поколение должно знать правду о том, что было тогда. У меня до сих пор сохранились документы, записи тех военных лет. Они ещё нигде не публиковались. Нельзя искажать исторические факты. Как это пробуют делать некоторые «историки», особенно в части знаменитого танкового сражения под Прохоровкой. Прохоровское сражение было последней картой немецкого командования. Всё решилось на восьмой день Курской битвы, после которого фашисты уже не смогли опомниться. В тот день я вёл репортаж с поля боя. Он так и был озаглавлен «День восьмой». Прохоровское сражение произошло 12 июля 1943 года, а 13 июля, то есть через 24 часа после него, Гитлер отдал приказ о прекращении этой операции, об отступлении. С этого дня немцы уже нигде не наступали, они только с боями отходили на запад. Стратегическая задача, поставленная тогда Гитлером, сводилась к тому, чтобы «…не пустить Советы к границам Германии». Но мы наступали по всем фронтам.
Некоторые мои повести и рассказы переведены на иностранные языки, примерно, на 12-15, в том числе и на японский. Так что теперь я вижу, как моя фамилия пишется по-японски».
В конце 90-х – начале 2000-х годов Л.А. Ющенко написал несколько новых работ. Среди них повесть «Женщина в зеркале» или «Судебное дело». Действие её происходит в наши дни в Москве, героиня – женщина, судья, лет сорока, которая в такой трудной ситуации, которая сложилась в России, пытается сохранить в себе порядочность, честность. Почему повесть называется «Женщина в зеркале»? Потому что она перед тем, как выйти в зал судебного заседания, у себя в комнате смотрит в зеркало и в свои глаза: выдержит или нет. Ведь на неё оказывает давление криминал… И вот она смотрит на себя в зеркале и приказывает себе выдержать, потому что таким был её муж – честный профессионал, известный адвокат, доктор наук.
И ещё об одном мне хотелось бы сказать. Несмотря на возраст и проблемы со здоровьем, Лев Андреевич Ющенко находит в себе силы прийти в подшефную московскую школу, поделиться воспоминаниями о войне, ответить на вопросы, рассказать о своих новых творческих замыслах. Детям это интересно слушать, они хотят знать и должны знать историю своей Родины.
Июль 2003 года
Лев Рудский (WRN)