12 августа 2002 года, в день второй годовщины гибели экипажа российского атомного подводного ракетоносного крейсера «Курск» меня пригласили на открытие монумента «Скорбящий моряк», созданного скульптором, народным художником СССР, участником Великой Отечественной войны, капитаном первого ранга в отставке, Героем социалистического труда Львом Кербелем и архитектором, заместителем председателя Комитета города Москвы по архитектуре и градостроительству, главным художником столицы Игорем Воскресенским.
Бронзовый мемориал открывали в прекрасном месте Центрального административного округа столицы России: напротив Центрального академического театра Российской армии (ЦАТРА), рядом с Центральным музеем Вооружённых сил России и старинным знаменитым Екатерининским парком.
Среди приглашённых официальных лиц были представители Министерства обороны и Военно-морского флота России, правительства Москвы, коллеги Льва Ефимовича, журналисты ведущих изданий страны. Многие высокие (известные мне) чины почтительно 
здоровались с мужчиной в штатском со звездой Героя Советского Союза на лацкане пиджака. Перебросившись несколькими словами с одним, он, заметив другого человека, спешил к нему. Мне удалось «перехватить» его, когда он беседовал со Львом Кербелем (с которым незадолго до этого я делал интервью и уже опубликовал в одной из ведущих московских газет). Извинившись, что прерываю беседу, на что оба собеседника улыбнулись и любезно пригласили присоединиться, чем я тут же и воспользовался, – вот так просто и состоялось моё официальное знакомство с Николаем Тимофеевичем Антошкиным – генерал-полковником авиации, руководителем Клуба Героев Советского Союза, Героев России и полных кавалеров ордена Славы Москвы и Московской области.
В тот день Николай Тимофеевич разговорился и с коллегами скульптора – художниками (академиками Российской академии художеств – РАХ) Ефремом Зверьковым (он – участник Великой Отечественной войны, был ранен) и Эдуардом Дробицким (кстати, они запечатлены на этой же фотографии, о чём-то оживлённо беседующими друг с другом). Возникла мысль сделать фотографию Л.Е. Кербеля и Н.Т. Антошкина (с остальными я и так вскоре встречусь в РАХ), сие дерзкое предложение было встречено с улыбкой, что отлично видно на фото.
После той памятной встречи я неоднократно «пересекался» с Н.Т. Антошкиным: на торжественных мероприятиях, посвящённых разным датам, юбилеям знаменитых людей. Запомнилась встреча с поэтом-фронтовиком Эдуардом Асадовым по поводу презентации его новой книги. Меня поразило, с каким уважением, бережно взял под руку Эдуарда Александровича Николай Тимофеевич, какие проникновенные слова он сказал в адрес лирического поэта, храброго фронтовика, потерявшего зрение в годы войны, но оставшимся настоящим мужественным человеком.
В 2006 году (я уже многое что знал об Антошкине), как раз в связи с 20-летней трагедией на Чернобыльской атомной электростанции (Украинская ССР), я решил взять интервью у непосредственного участника тех событий Н.Т. Антошкина. Специально куда-то ехать мне не надо было. Офис, в котором он работал, и редакция моей газеты находились в одном здании на Новом Арбате, но на разных этажах. Созвонились, он назначил время и мы встретились. Интервью получилось большим, но некоторые факты мне пришлось много позже добирать из других источников.
В той моей статье, названной «Полёт над ядерным жерлом» (газета правительства Москвы «Тверская, 13», за 25 апреля 2006 года, № 50 (1154)), я написал фразу несколько патетическую, но, как говорится, справедливую, полностью соответствующую характеру этого человека: «Николай Тимофеевич Антошкин всегда привык брать всю ответственность на себя. Он и сегодня не перекладывает на других забот о тех, кто более других в этом нуждается. Кто ждёт от него принятия решений…».
Итак, прежде всего биографические данные этого необыкновенного, поистине легендарного человека.
Николай Тимофеевич Антошкин родился 19 декабря 1942 года в мордовской деревне Кузьминовка Фёдоровского района Башкирской АССР (РСФСР, СССР) в многодетной крестьянской семье. По национальности – мордвин. Ещё в детстве мальчишкой он заявил отцу, что будет военным, и непременно летчиком. И стал им. Окончил среднюю школу № 4 в городе Кумертау в 1960 году. Работал на ТЭЦ разнорабочим и инструктором физкультуры и спорта. В 1961 году поступил в Оренбургское высшее военное авиационное Краснознамённое училище лётчиков, которое окончил в 1965 году. Проходил службу в Белорусском военном округе на должностях лётчика, старшего лётчика, командира звена. Служил в разведывательном полку.
Принимал участие в авиационном обеспечении войск, задействованных в событиях 1968 года в Чехословакии. В 1969-м участвовал в конфликте на советско-китайской границе.
В 1970 году его направили в Военно-воздушную академию имени Ю.А. Гагарина, которую он окончил с отличием в 1973-м. В звании майора принял командование эскадрильей в Одесском военном округе. После окончания восьмимесячных Центральных офицерских курсов по специальности «Командир полка», назначен заместителем командира полка по лётной подготовке.
В 1975 году получил досрочное звание подполковника и назначен командиром формирующегося авиационного полка в Кашкадарьинской области Узбекской ССР. В 1976 году впервые в мире в районе космодрома Байконур провёл синхронную съёмку земной поверхности с космическим кораблём («Союз-21», космонавты Б.В. Волынов и В.М. Жолобов).
В июле 1979 года переведён на должность командира полка в Группе советских войск в Германии. Окончил двухмесячные академические курсы при Военно-воздушной академии имени Ю.А. Гагарина по специальности «Начальник штаба авиационного соединения», получил звание полковника. С мая 1980-го по август 1981-го – на должности командующего авиацией – заместителя командующего 20-й гвардейской армией.
В 1981 году поступил в Военную академию Генерального штаба Вооружённых сил СССР имени К.Е. Ворошилова, которую окончил в 1983-м. В том же году назначен на должность командующего авиацией – заместителя командующего Центральной группой войск. С 1985 года – начальник штаба ВВС Киевского военного округа. 29 апреля 1985 года получил звание генерал-майор авиации. Ему было 42 года.
В августе 1988 года стал командующим ВВС Среднеазиатского военного округа. Обеспечивал запуски-посадки пилотируемых космических кораблей, а также космического корабля многоразового использования «Буран» и эвакуацию космонавтов из районов приземления.
Н.Т. Антошкин летал на самолётах и вертолётах более 40 типов и модификаций, был участником многих военно-исторических событий (в районе острова Даманский, в Чехословакии, Иране, Афганистане, Польше, Таджикистане, Абхазии, на Северном Кавказе), ликвидировал последствия катастрофы на Чернобыльской АЭС, землетрясений в Армении и Таджикистане, выполнял задачи, связанные с освоением космического пространства, участвовал в создании пилотажных групп «Русские витязи», «Стрижи» и «Небесные гусары». Был командующим не только ВВС Среднеазиатского военного округа, но и ВВС Московского военного округа и заместителем главкома ВВС по боевой подготовке. Командовал фронтовой авиацией ВВС России. В рядах Вооружённых сил СССР и России прослужил 37 календарных лет – с 1961 по 1998 гг.
Как говорят, крутой, поистине, «зимний», нрав не раз выручал его во время службы в «горячих точках», но он же и мешал карьере. Так, в 1998 году, будучи заместителем Главкома ВВС по боевой подготовке, Н.Т. Антошкин подал рапорт об увольнении в знак протеста против политики развала Вооруженных сил страны и ушёл в запас.
Н.Т. Антошкин – военный лётчик первого класса, заслуженный лётчик России, доктор военных наук, профессор, академик Международной академии наук Сан-Марино, генерал-полковник запаса. Удостоен звания Героя Советского Союза, награждён орденами Ленина, «За службу Родине» III и II степеней, «За заслуги перед Отечеством» IV степени с мечами, за номером один, медалью Жукова, орденами «Святого Даниила московского» III и II степеней и «Святого благоверного великого князя Димитрия Донского» III степени, орденами и медалями зарубежных стран. Награждён премией правительства Российской Федерации за значительный вклад в развитие Военно-воздушных сил – за высокие достижения в исследованиях, имеющих для Военно-воздушных сил важное теоретическое и практическое значение и используемых при организации и проведении оперативной и боевой подготовки в Военно-воздушных силах.
Н.Т. Антошкин – Почётный гражданин города Кумертау, Почётный гражданин Республики Мордовия, Почётный гражданин Республики Башкортостан.
У Н.Т. Антошкина двое детей – сын и дочь.
А вот и выдержки из того самого интервью, правда, несколько адаптированное к нынешнему времени.
Прежде чем говорить о сегодняшней работе, расскажите, пожалуйста, об основных этапах вашей службы?
«Мне памятны многие военные операции, в которых пришлось участвовать. Обо всех и не расскажешь. Но особо хотел бы отметить Чернобыль. Там я руководил авиационной группой по закрытию реактора. Нам впервые в истории Вооружённых сил страны пришлось этим заниматься, но мы с честью выполнили огромный оперативный объём работы, причём, не потеряв ни одного человека. Я сам летал над реактором каждый день. Но первым поднял свою машину над бушующим реактором капитан Володин. Я же вместе с моими подчинёнными работал в зоне аварии с первого дня – 10 суток, не останавливаясь ни на минуту, мы закрывали реактор с воздуха.
Помнится, что 26 апреля 1986 года, когда на командный пункт поступила тревожная информация об аварии на атомной станции, командующий ВВС сказал мне: «Николай Тимофеевич, срочно выезжай на место. Через денёк-другой мы тебя заменим».
Вернулся генерал лишь через десять суток. Но это были ещё «те десять суток!»
В Припять он приехал вечером. Председатель правительственной комиссии по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, заместитель премьер-министра СССР Борис Щербина был краток: «Ваши вертолёты нужны нам прямо сейчас». Генерал доложил, что ночью вертолётная авиация над объектами работать не сможет. Но уже к утру машины прилетят.
Антошкин вспоминает, как вечером 26 апреля стоял на крыше 10-этажной гостиницы «Припять». Поверх генеральской формы был надет лёгкий лётный комбинезон, на лице – совершенно не защищающий от радиации «скромный» лепесток респиратора. До развороченного взрывом реактора, излучающего невидимую смерть, было всего лишь полтора километра. На фоне красного зарева в небо уходил огромный конус чёрного дыма. На долгие годы в его памяти застряла фраза, брошенная одним из работников станции: «Погибла целая смена, мы все отравлены». Пожарные потушили огонь вокруг реактора, а внутри его горело ещё 2,5 тысячи тонн графита. И этот ядерный горн – раскалённый до ярко-жёлтого цвета реактор – надо было охладить.
Николай Тимофеевич вспоминает: «27-го утром, как только взошло солнце, над Припятью появились два вертолёта Ми-8. Их вели полковники Нестеров и Серебряков. Прилетевшие вертолёты нужны были для обеспечения деятельности правительственной комиссии. Они тут же стали поднимать группу за группой специалистов в воздух. Только оттуда, сверху можно было рассмотреть, что случилось с реактором и что творится вокруг него. Это позволило оценить обстановку, сделать правильные выводы и принять дальнейшие решения.
В ту ночь по маршруту перелёта из Александрии (Кировоградская область Украины) в Чернигов метеоусловия были хуже некуда: гроза, низкая облачность. Как они долетели, до сих пор удивляюсь. Причём перелетела вся техника: и Ми-6, и Ми-8. Лётчики – молодцы, настоящие профессионалы своего дела. Они ведь недавно из Афганистана вернулись. А тут их сразу же ещё и в Чернобыль бросили.
Перед этим среди ночи я с большим трудом смог дозвониться в полк, чтобы первые вертолёты прислали уже к раннему утру. Средств радиосвязи у меня никаких не было, и найти их здесь тоже было негде. Поэтому по телефону объяснил, что встречать экипажи буду у клумбы возле пристани. Ориентир заметный. Предупредил всех: как только лётчики увидят, что я машу своей генеральской фуражкой, пусть садятся. Посадочную площадку выбрал для них свободную, проверил, чтобы не было вблизи проводов и опасных препятствий. Был уверен, что ребята прилетят опытные и с посадкой на незнакомую площадку справятся. Соответственно дал приказание обязательно привезти с собой руководителя полётов и комплект радиостанций.
В этот же день я посадил ещё пару вертолётов на стадион. При этом запомнился такой случай. Подъехал я туда на «уазике», а там местные жители пришли поглазеть на происходящее, причём с детьми, с колясками. Я стал их прогонять. А они: «У-у-у, генерал какой злой. Жалко, что ли, посмотреть». Говорю: «Видите пыль какая, заражено всё вокруг. Тикайте отсюда, да побыстрее. А генерала вы ещё не раз потом добрым словом помянете». Они, конечно, ушли. Правда, нецензурными выражениями все-таки обложили. Около 11 часов по местному радио объявили, что после обеда начнется эвакуация населения. Окончательное решение об эвакуации было принято после того, как специалисты и члены правительственной комиссии с борта вертолёта оценили масштабы аварии и убедились в степени её опасности для жителей города. Весь план эвакуации расписали детально. Создали диспетчерский пункт, у домов к каждому подъезду поставили милиционера с рацией, подогнали полторы тысячи автобусов и два электропоезда. Было вывезено порядка 45 тысяч человек. Я считаю, что это сложнейшее мероприятие можно назвать классическим и по оперативности, и по организованности его проведения. Такое огромное количество людей смогли эвакуировать всего за 2,5 часа! В городе никого не осталось, кроме «ликвидаторов».
По рекомендации учёных правительственная комиссия приняла решение: сверху наглухо закрыть реактор защитным слоем песка. Но подступиться к аварийному блоку, кроме как с воздуха, было неоткуда. Поэтому мне сразу поставили задачу как можно быстрее начинать с вертолётов сбрасывать песок в горящий кратер. Но пока шла эвакуация, работать авиации запретили. Боялись, чтобы не случилось чего-нибудь непредвиденного. Вдруг начнём бросать песок, пойдут новые выбросы – и вся эта «гадость» посыплется на людей.
Но мы уже вовсю готовились к первым вылетам. Шла отработка методики сброса мешков, наполненных песком и глиной. Этот материал брали прямо на берегу у пристани, рядом с тем местом, где садились вертолёты. Распоряжением правительственной комиссии мне назначили гражданского заместителя, который занимался бригадами рабочих, обеспечением мешками для песка и погрузкой их в вертолёты.
Самые первые броски выполнили с Ми-8. Чтобы попасть в цель, вертолёт в полёте почти зависал над кратером. Борттехник, привязанный в грузовой кабине тросом, подтаскивал мешок к двери и кидал его в горящее жерло. Шесть-семь мешков кинет, весь «в мыле», очень жарко. На высоте сброса в 200 метров температура 120-180 градусов. Теоретически рассчитывали, что на высоте прохода радиационное облучение в пределах 1000 рентген, а на самом деле оно было в 3-3,5 раза больше. Два-три полёта – и в кусты, рвёт человека.
Это был адский труд. Чтобы хоть как-то его облегчить, стали укладывать мешки в вертолёте на доски. Поднимая её конец как рычаг, борттехник мог сбрасывать сразу по два-три мешка. Также попробовали подвешивать мешки на прутьях на внешней подвеске. Но это оказалось канительное дело, да и производительность получалась очень низкая.
К вечеру состав группировки пополнили ещё почти 80 вертолётами, прибывшими из Закавказья, Белоруссии и самой Украины. Нужно было забить в развороченное горло реактора пробку из песка, свинца и цемента, чтобы перекрыть путь радиации. Подходы с воздуха опасные, мешала 150-метровая труба четвёртого блока. На практике определили схему захода, ещё раз подняли машины. Работали тройками. Чтобы попасть в цель, вертолёт в полёте почти зависал над жерлом ядерного реактора, извергающего смертельную опасность».
Бывший главный инженер саркофага Вадим Грищенко отмечал: «Чтобы предотвратить повторный взрыв, решили забросить в жерло разрушенного реактора тысячи тонн смеси бористого песка с другими материалами, гасящими цепную реакцию. А для сбрасывания груза в цель, нужно было пролететь на небольшой высоте непосредственно над руинами, полыхавшими жаром и излучавшими сотни рентген. Обычно через два-три дня пилотов увозили в госпиталь. Либо из-за облучения, либо из-за аварий. Первые десять дней температура превышала тысячу градусов! Такой тепловой поток мог раскрутить вертолёт в воздухе и отбросить в сторону. Однако никаких авиакатастроф не произошло, никто не погиб. Все лётчики были высочайшего класса!».
27 апреля в 19.00 генерал-майор Антошкин доложил председателю правительственной комиссии Б.Е. Щербине, что в жерло реактора сброшено 150 тонн песка. Сказал это не без гордости: те тонны дались очень тяжело. «Плохо, генерал, – отреагировал Борис Евдокимович. – Сто пятьдесят тонн такому реактору как слону дробина. Надо резко нарастить темпы». Генерал от усталости и бессонницы валился с ног, и такая оценка обескуражила его.
Н.Т. Антошкин вспоминал: «Начал лихорадочно думать, что же такое предпринять, чтобы существенно увеличить эффективность. Приходилось экспериментировать на месте. Сделали попытку подцепить на внешнюю подвеску саморазгружающиеся вагонетки или самосвальные кузова. Снова толком ничего не вышло. И вдруг у меня в памяти всплыли портальные краны. Я вспомнил, что когда летал над Одессой, то видел, как в порту стрела подъёмного крана опускает в трюмы громадные сетки, нагруженные мешками. Я срочно послал запрос в Киев: «Сети есть?» Сетей не оказалось. Напряженно думаю, чем же их можно заменить. Осенило! Тормозные парашюты. Запросил: «Сколько у нас имеется тормозных парашютов?» Ответили: 160-180. Привезти срочно! Доставили всё, что было. Но купол тормозного парашюта имел крестообразную форму, пришлось техникам вручную сшивать края этих крестовин. Погрузили в парашют тонны полторы песка и подцепили его на внешнюю подвеску к вертолёту. Для пробы подергали, выдерживает нормально. И сразу работа пошла намного продуктивней. Но парашюты быстро закончились. Тогда по моей просьбе вышестоящее командование обратилось за помощью в Воздушно-десантные войска (ВДВ), и вскоре в срочном порядке доставили 19 тысяч парашютов, тем самым «разоружив» две десантные дивизии».
28 апреля было сброшено уже 300 тонн. На следующий день – 750. 30 апреля – 1500 тонн. 1 мая – 1900 тонн. В протоколе от 2 мая правительственная комиссия записала: «Отметить высокую организацию работ, проведённых ВВС в период с 27 апреля по 2 мая 1986 года по выполнению заданий, связанных с ликвидацией аварии на Чернобыльской атомной электростанции, самоотверженность, проявленную личным составом…».
Н.Т. Антошкин: «Авиационная группа, которой я руководил, сделала более четырёх тысяч вылетов за десять суток, притом около трёх тысяч вылетов в одну точку – на реактор. Вода, которой пытались тушить пожар, тут же испарялась, потому что на высоте 200 метров температура доходила до 200 градусов. Температура в кабинах самолётов достигала 60-80 градусов, уровень радиации – 3-3,5 тысячи рентген. Решения принимались в тяжелейшей ситуации, и надо было мгновенно реагировать на изменение обстановки, быстро принимать решения, чётко руководить, контролировать и ставить новые задачи. При этом мне приходилось каждый день от двух до пяти раз самому на вертолёте подниматься в воздух. Первые четверо суток моего пребывания в районе ЧАЭС мне пришлось провести без сна, ведь работа авиационной группы требовала непрерывного управления. Руководство, зная, что я хорошо вник в обстановку и владею ситуацией, на меня очень рассчитывало и потому заменять кем-либо другим не собирались. Когда на пятые сутки мне дали поспать четыре часа, то рядом с собой я посадил солдата и приказал ему любым способом разбудить меня. Казалось, только положил голову на подушку, а тебя уже будят. Лучше не есть и не пить, чем не спать. И тогда мне вспомнился эпизод времен Гражданской войны, когда командарм Первой конной Семён Будённый дал поспать 180 минут своим кавалеристам, измученным в боях и походах, а сам охранял их покой.
Мало кто знает о проведенном тогда эксперименте. Кратер решили облить водной жидкостью особого состава, которая должна была превратиться в плёнку и значительно ослабить перенос радиоактивной пыли. Говорили, что стоимость этой жидкости была поистине золотой. Её вес был равен весу золота, затраченного на её изготовление. Поручили выполнение этой задачи экипажу вертолёта Ми-26, который и распылил её над объектом. Однако ожидаемого эффекта не получилось. Идея на практике себя не оправдала».
По приказу Антошкина первые 27 экипажей отправили в Киев и в Москву на обследование и лечение. В госпиталь лётчики попали осипшими, с характерным радиационным загаром на лицах. Врачи обнаружили у них сильное заражение радионуклидами щитовидной железы, лимфатических узлов и печени. В течение месяца героям вымывали из крови соли урана и плутония, многократно заменяя кровь. Чтобы остаться в авиации, они вырывали из своих медицинских книжек страницы, где были записаны истинные дозы полученного облучения – по 100 рентген, а вписывали только по 31. Многие не знали, что смерть их просто отсрочена.
5 мая экипажи, выполнявшие радиационную разведку, сообщили, что величина уровня заражения при подлёте к реактору на высоте 200 метров находится в пределах 40-60 рентген. А ведь вначале было 3-3,5 тысяч.
Пока Антошкин руководил действиями сводной авиационной группы в Чернобыле, ни на земле, ни в воздухе она не потеряла ни одного человека. Трагедия случилась осенью 1986-го. Шёл митинг. Подводили итоги: была построена одна из стен саркофага. Вертолёты подлетали к объекту и поливали его дезактивирующим раствором. Экипаж вертолёта Ми-8, пролетая под стрелой 160-метрового немецкого крана, зацепился хвостом за трос и рухнул на землю. Ни одного сообщения о гибели вертолёта в советской печати не появилось. Только недавно стали известны имена пилотов. Командир экипажа, лётчик первого класса, 30-летний капитан Владимир Воробьев чудом избежал смерти в Афганистане, когда его вертолёт подбили. «Порхал» с 70 метров и выжил. А погиб в Чернобыле. У бортмеханика Леонида Христича за плечами было 365 боевых афганских вылетов. Судьба его тоже берегла. Однажды в их вертолёте пробило топливный бак, и до самой посадки старший лейтенант Христич закрывал пробоины руками. Весь пропитался горючим, достаточно было искры – и он превратился бы в горящий факел. Но пронесло, благополучно приземлились. Штурман старший лейтенант Александр Юнгкинд не попал «за речку» по состоянию здоровья. Для Чернобыля оказался годен. Четвёртым на борту Ми-8 случайно оказался 26-летний авиамеханик Николай Ганжук. Любил небо, с детства мечтал летать, поступал в авиационное училище, но не прошёл медкомиссию. Когда инженеры-атомщики попросили для измерений подняться его с экипажем к реактору, с удовольствием полез в люк.
Командировка в Чернобыльскую зону закончилась для генерала Антошкина 6 мая. За десять суток, по его словам, он «предостаточно нахватался радиации», получив дозу примерно в 605-608 рентген, да к тому же потерял около 11 килограммов веса. Когда приехал домой, проспал полтора дня…
Николай Тимофеевич Антошкин стал одним из трёх ликвидаторов, которому было присвоено звания Героя Советского Союза. Золотые звёзды также получили начальник химических войск Министерства обороны СССР генерал-полковник Владимир Пикалов и пожарный майор Леонид Телятников, которые, к сожалению, уже закончили свой земной путь.
Достойных этого высокого звания было много. Его заслужили пожарные, лётчики, химики, воины других специальностей. Как говорил Николай Тимофеевич, он лично представлял к званию Героя Советского Союза четырёх лётчиков, но они были отмечены лишь орденами Красной Звезды и «За службу Родине в Вооружённых силах СССР».
Потом ещё два с лишним года Антошкин курировал действия авиации в этом районе и около 20 раз выполнял различные задания правительственной комиссии и руководства военного ведомства. Как и все ликвидаторы, получил большую дозу облучения. Но не это главное, больше всего запомнилась страшная ответственность перед человечеством, она, как Дамоклов меч, висела над ним и его лётчиками. Ведь только в разрушенном реакторе оставалось около 185 тонн ядерного топлива, а рядом находились ещё три реактора. Из-за малейшей оплошности могла произойти катастрофа планетарного масштаба.
А вот что позднее писал заместитель министра энергетики по эксплуатации атомных станций СССР Григорий Шашарин: «Очень хорошо поработал генерал ВВС Николай Антошкин. Энергичный и деловой человек, не давал никому покоя, тормошил всех. Отыскали у речного вокзала гору отличного песка. Его намывали земснарядами для строительства новых микрорайонов города. Со склада привезли пачку мешков, и мы, вначале втроём – я, первый заместитель министра среднего машиностроения Александр Григорьевич Мешков и Николай Тимофеевич, – начали загружать мешки. Быстро упарились. Работали без респираторов и дозиметров. Совсем не по-генеральски Антошкин, вместе с другими, таскал мешки на борт. Погрузив, тоже прыгал в машину и брал руль высоты. Другого выхода не было. Двести метров, и бортовой радиометр зашкаливал».
Разумеется, начальник штаба ВВС Киевского военного округа генерал-майор Н.Т. Антошкин прибыл на Чернобыльскую АЭС не для того, чтобы насыпать в мешки песок и таскать их на борт. Но так уж складывалась обстановка…
Говорит Антошкин: «Вертолёты взлетали и садились почти ежеминутно. Возвращавшихся парней рвало. Респираторы у всех были в пыли. На губах привкус металла, языки немеют, есть ничего не могли, исхудали неимоверно. Лучевая болезнь. Тогда о ней мало что знали. Одна теория. Ежедневно раздавал летчикам и борттехникам йодистые таблетки. А что ещё делать? Экипажи совершали по 30 вылетов в день при норме 15-20. При этом признавались мне не раз: «Да, в Афганистане стреляют. Но если увернулся, ушёл, выполнил задачу и на базу – ты остался жив. А здесь, в Чернобыле, не знаешь, где он, твой враг, кого бояться?».
Спустя много лет ликвидаторов последствий катастрофы на атомной электростанции «Фукусима-1» называли камикадзе. Пилоты вертолётов сил самообороны Японии, чтобы предотвратить плавление топливных элементов и радиационный пожар, сбрасывали на аварийные реакторы гигантские корзины с водой. Лётчиков, совершивших по десять полётов в день, считают национальными героями. И это – справедливо.
Николай Тимофеевич, какие уроки, по вашему мнению, нужно вынести из Чернобыльской трагедии?
«Об этом можно говорить долго. Но я постараюсь ответить совсем коротко. Многие выводы для себя я сделал уже тогда, сразу после аварии. Прежде всего, нужно ясно понимать и всегда помнить, что эта техногенная катастрофа века сотворена человеческими руками. Это я всегда подчёркиваю, когда рассказываю о Чернобыльских событиях. При проектировании, строительстве и эксплуатации таких объектов велика роль буквально каждого человека, он должен работать с большущей ответственностью за порученное дело. Учёные, конструкторы, инженеры, строители, персонал АЭС ни на минуту не должны забывать, какие страшнейшие последствия могут возникнуть от малейшего недочёта или халатности в их действиях. Да, мы уже получили этот урок, повлекший за собой не только безвозвратные людские потери и миллиардные убытки, но и ряд опасных для жизни факторов, которые будут проявляться ещё многие годы. Самое главное, что надо в первую очередь думать об общественном благе, о людях, об экологии. Земля – наш общий дом, который надо всеми силами беречь».
Какие отличительные черты командира?
«Командир должен сам всё знать и уметь, вовремя принимать решения, брать ответственность на себя, четко формулировать задачи и контролировать их выполнение, оказывать помощь, доводить дело до конца. Я хорошо знаю военную службу: летал и учил летать других, сам учился, в том числе и у своих подчинённых, не считая это зазорным, прыгал с парашютом, хорошо стрелял. Да к тому же активно занимался спортом, сажал деревья, строил, наводил порядок в гарнизонах, боролся за улучшение жилищных условий не только офицеров и прапорщиков, но также сверхсрочнослужащих и вольнонаёмных. Никогда не жалел для людей званий и наград, желающим помогал учиться. Требовательность к подчинённым и одновременно забота о них плюс личный пример – такой подход всегда давал отличные результаты».
После Чернобыля вы спасали пассажиров теплохода «Адмирал Нахимов» и жителей армянского Спитака, пострадавших от страшного землетрясения; прошли через многочисленные военные конфликты… Как вам удалось заслужить в народе и в армии звание «бескровного генерала»?
«Я всегда повторял своим лётчикам, что мне нужны не мертвые герои, а живые… За годы службы в ВВС я летал на всех типах самолетов и вертолетов. Много раз сам попадал в аварийные ситуации, когда думаешь: всё, это – конец. За мгновение вся жизнь перед глазами проходит. Но как бы страшно ни было, пилот в любой ситуации должен найти силы хладнокровно оценить обстановку и принять спасительное решение. Я всегда своих лётчиков учил думать в небе головой, а не сердцем. К тому же никогда не отправлял пилота на задание, если были хоть малейшие сомнения в безопасности полёта».
Дни, когда вы запрещали полёты, даже прозвали «антошкинскими»…
«Да, сейчас такие слова даже льстят. А ведь тогда мне это в укор ставили. Мол, чудит генерал… Как это так – нам, заслуженным лётчикам, и вдруг запрещают летать! Но ведь падали независимо от званий и регалий! Посмотрите, сколько сегодня в Жуковском поставили памятников лётчикам-испытателям! Сколько могил Героев Советского Союза и России! А ведь многих смертей можно было бы избежать, если бы военные не были такими упёртыми материалистами».
А что такое героизм и какое место он занимает в обычной жизни?
«Яркие примеры самоотверженности, героизма проявил советский народ в годы Великой Отечественной войны. Победа над фашизмом досталась всему человечеству, а Советскому Союзу особенно, высокой ценой. В нашей семье все мужчины воевали: отец, его братья. Многие из них не вернулись домой. Двадцать восемь Антошкиных из нашего колхоза полегли на полях сражений, а сколько ещё умерло от голода и болезней! Все они – мои близкие и дальние родственники. А ведь, когда СССР вступил в войну, шансов на победу у нас практически не было. Ещё до войны была уничтожена наиболее подготовленная часть командного состава, страна не успела завершить перевооружение Красной армии. Войска же фашистской Германии уже имели богатый многолетний опыт успешных военных действий, были до зубов вооружены мощной техникой.
Только за первый год войны мы потеряли колоссальное пространство, тысячи сёл и городов, десятки тысяч заводов, фабрик, колхозов и совхозов. Несколько миллионов советских солдат, офицеров и генералов попали в плен, а сколько было убито и ранено! И всё же, несмотря ни на что, произошло чудо. Его совершили в тылу и на фронте наши отцы и деды. Да, мы выиграли войну, потому что были сплочены и сильны духом, верны славным традициям предков. Но, думаю, что огромную роль здесь сыграла поддержка Церкви и высших сил. Не многие знают, что в начале войны по указанию Сталина были выпущены из тюрем оставшиеся в живых иерархи и служители Русской православной церкви, что в критических ситуациях Москву и Ленинград облетали самолёты с иконами на борту. Во всех храмах молились о даровании победы нашему народу и советскому оружию. И, слава Богу, мы победили!
Героизм – это, прежде всего, самоотречение и жертвенность. Я стал Героем Советского Союза после Чернобыля, где командовал авиационной группой, которая участвовала в выполнении целого ряда важнейших задач, о которых я уже говорил. Сложность заключалась в том, что в тех непростых условиях нужно было быстро разработать методику решения конкретных задач, придумать специальные приспособления и организовать их производство на заводах Киева, Чернигова, Чернобыля.
Армия должна работать в жёстком режиме. Чем строже дисциплина, чем больше порядка, тем меньше так называемой дедовщины. Кстати, она существовала во все времена, только в другом смысле – старые опытные воины помогали молодым, опекали их, особенно в бою, а молодые брали на себя часть второстепенных работ. Ни в коем случае нельзя призывать в армию наркоманов, алкоголиков, судимых, которые приносят с собой лагерные порядки. К сожалению, образовательный уровень новобранцев упал, среди них появились националистические настроения. Требуется срочно устранить все эти негативные явления, хорошо кормить людей, одевать, обувать, создавать человеческие условия для службы и отдыха, повысить денежное содержание всем категориям военнослужащих».
Николай Тимофеевич, вы – один из создателей пилотажных групп «Русские витязи» и «Стрижи»…
«Показательные полёты у нас проходили и до официального создания этих групп. Своё мастерство демонстрировали лётчики, которые регулярно несли боевое дежурство. Для них это была лишняя нагрузка, причём безо всякого дополнительного вознаграждения. Поэтому мы решили создать специальный центр высшего пилотажа. Удалось решить проблемы и с зарплатой, и со статусом – пилотажники теперь имеют право получить звание полковника. Раньше выше майора они не могли подняться… В начале 1990-х контакты с Западом у ВВС практически отсутствовали. Зарубежные полёты «Витязей» и «Стрижей» призваны были показать миру мощь нашей техники и наладить отношения с авиацией других стран. Личные контакты зачастую приносят больше пользы, чем переговоры на высшем уровне.
Да-да, народная дипломатия. Когда рухнул железный занавес, «Русские витязи» и «Стрижи» за год совершали до 120 полётов. За несколько лет облетели практически весь мир. Все хотели посмотреть, что вытворяют в небе «эти русские». Я водил пилотажные группы в Голландию, Францию, Швецию, Великобританию. На Аляску летали, на континентальную часть США – по маршруту Чкалова.
Бывали и курьезы. На авиабазе «Эбботсфорд» канадские лётчики поспорили с «витязями», что истребитель Су-27 уступает их «Хорнету». Двести тысяч зрителей наблюдали, чем закончится спор. Выполняя вираж в паре, две машины шли нос в нос, но вскоре «сушка» опередила «Хорнет» и зашла ему в хвост. Тренировочный бой был выигран! Канадцы признали поражение и выставили два ящика пива».
Говорят, что о вас даже английская королева Елизавета отзывалась с восторгом…
«Пилотажные группы участвовали в показах на британской авиабазе «Люкерс», а королева-мать тем временем отдыхала в Шотландии. Врачи не рекомендовали пожилой леди посещать авиашоу, но по её просьбе шестёрка «Витязей» пролетела над королевским замком на небольшой скорости. Разумеется, выполнить пилотажные фигуры там не разрешили. Говорят, увидев в небе строй истребителей, королева-мать в восторге сравнила нас с рыцарской конницей. После полёта я подарил ей тульский самовар, расписанный хохломой, жостовский поднос и кружевные салфеточки. Каково же было мое удивление, когда королева прислала мне на 50-летие вазу с изображением орла и «Русских витязей»! Видимо, ей запомнилось, что мы специально для неё летали».
Вы так много и везде летали, а приходилось ли вам наблюдать неопознанные летающие объекты – НЛО?
«Да. Первый раз наблюдал НЛО в 1969 году возле советско-китайской границы в период военного конфликта на острове Даманский. Неожиданно в зоне полётов нашего авиаполка появился ярко светящийся объект. Сначала решили, что это наш самолёт терпит крушение. Но вскоре выяснилось, что все машины в порядке. Командование направило к объекту истребитель МиГ-21. Когда самолёт приблизился километра на два, НЛО с немыслимой скоростью поднялся вверх и исчез. После этого весь личный состав долго опрашивали сотрудники особого отдела. Нам приказали забыть об увиденном. Похожее явление мы наблюдали ещё раз в 1989 году под Талды-Курганом».
В преддверии международного дня знаний Николай Тимофеевич Антошкин
приехал в Горожанский казачий кадетский корпус – 2016 год.
Вы являетесь председателем правления Клуба Героев Советского Союза, Героев России и полных кавалеров ордена Славы Москвы и Московской области…
Н.Т. Антошкин принимает ребят в ряды Юнармии. Башкортостан, 2019 г.
«Да, было время, когда Героев Советского Союза и полных кавалеров ордена Славы буквально бросили на произвол судьбы, многие из них прозябали в нищете. И вот некоторое время назад носители этого высокого звания собрались и создали Всероссийскую ассоциацию Героев Советского Союза, Героев России и полных кавалеров орденов Славы (её тогда возглавил генерал армии Валентин Иванович Варенников), Клуб и различные фонды для защиты своих интересов, а также оказания посильной помощи нуждающимся и вдовам героев. Я – председатель правления Клуба Героев. В правлении 30 человек.
Кроме решения социальных вопросов наш Клуб занимается военно-патриотическим воспитанием молодёжи, защитой исторических завоеваний и достижений нашего народа, противостоит тем, кто искажает или пытается исказить отечественную историю. Мы стараемся помочь всем, кого незаслуженно обошли наградой, чью память опорочили, поддерживаем тех, кто хочет издать свои воспоминания, увековечить память о героях и многих других.
При активной поддержке правительства Москвы мы добились присвоения московским улицам имён трижды Героя Советского Союза маршала авиации Ивана Кожедуба и дважды Героя Советского Союза, маршала Советского Союза Ивана Баграмяна. Вместе с ветеранами ВВС и Фронтовой авиации боролись за реабилитацию Василия Сталина. Сегодня его прах перезахоронен на Троекуровском кладбище. Что бы там ни было, но Василий Сталин был хорошим лётчиком и командиром, он много сделал не только для авиации, но и для развития спорта. По его инициативе построены плавательный бассейн и гимнастический зал, ставшие первыми объектами ЦСКА. Никита Хрущев хотел отомстить сыну за отца и посадил его в тюрьму, а затем отправил в ссылку. В результате человек погиб. Нельзя нам топтать друг друга, нельзя подчищать историю в чьих-то интересах. И хорошая, и плохая история – наша, просто из плохой следует делать соответствующие выводы, а хорошей – гордиться.
Мы также предложили объявить 16 апреля (именно в этот день в 1934 году было учреждено звание Герой Советского Союза) Днём Героев Отечества и посвятить его не только нынешним героям, но и нашим великим предкам, таким, как Александр Невский, Сергий Радонежский, Ослябя и Пересвет, Даниил Московский, Дмитрий Донской, Козьма Минин и Дмитрий Пожарский, Иван Сусанин, Александр Суворов, Михаил Кутузов, Ушаков, Нахимов, матрос Кошка, Дарья Севастопольская, Денис Давыдов, казачьи атаманы Платов и Уваров, Ермак, Василиса Кожина, Скобелев, Брусилов, Чапаев. Такой праздник нужен, особенно сейчас, когда отсутствует общенациональная идея, которая могла бы консолидировать народ.
В декабре провели конференцию, посвящённую битве под Москвой, под девизом «Не было бы победы под Москвой, не было бы вообще победы». Потом провели ещё ряд конференций, форумов, концертов «Спасибо за победу», «Герои на экране и в жизни», на которые приглашали Героев социалистического труда, тружеников тыла, представителей молодёжных и других организаций, кадетов казачьего корпуса, суворовцев, школьников.
Затем впервые была организована встреча в храме Христа Спасителя с патриархом Московским и Всея Руси Алексием II. Это общение патриарха с героями является положительным примером для многих, служит консолидации общественных сил в стране, ведь когда армия, духовенство и народ едины, можно многого добиться!
Не забыт вклад в общую победу и наших союзников: американцев, англичан, французов, югославов. Ведь именно югославские партизаны оттягивали немецкие горнострелковые дивизии, рвавшиеся к Сталинграду, бакинской, грозненской и астраханской нефти и газу.
Наш Клуб Героев поддерживает отношения и с ветеранами эскадрильи «Нормандия-Неман». Ещё живы два Героя Советского Союза Ролан де ля Пуап и Альберт Марсель. Я летал в Израиль поздравить наших трёх Героев Советского Союза и одного кавалера трёх орденов Славы. А всего там живёт примерно 12 тысяч ветеранов войны – наших соотечественников. В Израиле мы были в городе Нетания, посетили Мемориал 
памяти воинов Красной армии, встретились с израильтянами – ветеранами Второй мировой и Великой Отечественной войн, с бывшими узниками гетто и концлагерей. Среди них были президент Всеизраильского союза воинов и партизан – инвалидов войны с нацистами бригадный генерал погранвойск в отставке Роман Ягель и его коллега – председатель окружного комитета Тель-Авива Савелий Клейнер, израильский разведчик, политический и государственный деятель Рафи Эйтан, председатель комиссии по связям с общественностью Союза ветеранов Армии Обороны Израиля бригадный генерал в отставке Эфраим Лапид и многие другие (об этом наглядно свидетельствуют публикуемые здесь фотографии).
И хотя я давно сотрудничаю с Русской православной церковью, но никогда не делил людей по национальному признаку. Для меня все равны: христианин и еврей, мусульманин и буддист. Всем нашим ветеранам хочу пожелать здоровья, мира и благополучия!».
Ко всем своим многочисленным обязанностям и нагрузкам Николай Антошкин – ещё и президент благотворительного фонда «Гордость Отечества». Его деятельность направлена на развитие общественной инициативы, возрождение лучших национальных духовно-нравственных традиций, формирование в сознании наших граждан чувства гордости за свою страну, сопричастности к её истории и судьбе, формирование гражданского общества; а также на поддержку президента и правительства Российской Федерации по обеспечению конкурентоспособной рыночной экономики и учреждена с целью поощрения символами высшего общественного признания российских государственных, военных и общественных деятелей, представителей духовной сферы, науки, техники, внесших достойный вклад в экономическое и социальное развитие России, блестяще проявивших себя на поприще развития предпринимательства.
Фонд при поддержке Клуба Героев Советского Союза, Героев Российской Федерации и полных кавалеров ордена Славы Москвы и Московской области и Международной Академии духовного единства народов мира вручает высшую общественную награду РФ орден «Гордость России» с целью поощрения высшим символом общественного признания выдающихся российских граждан.
А ещё Николай Тимофеевич с гордостью говорил о том, что именно по инициативе их Клуба Героев успешно прошли в мэрии столицы Московский Императорский бал, посвящённый 400-летию Дома Романовых, а затем и II Международный Кремлевский кадетский бал, попавший в Книгу рекордов Гиннесса России – в Гостином дворе, что напротив Кремля. Кадетский бал был посвящён Дню героев Отечества. Тогда Антошкин сказал: «Такие балы – часть нашей национальной культуры. Это славные традиции русского офицерства. И кадеты, которые приняли участие в бале, смогли познакомиться с настоящими Героями своего Отечества, чтобы перенять от них эстафету славы защитников своей Родины. У Отечества без истории – нет будущего!».
Член Попечительского совета Международного Кремлевского кадетского бала Иосиф Кобзон заметил: «Кадетские балы начали проводить во времена российского императора Петра I при его непосредственном участии. Данью исторической традиции бала в «Гостином дворе» стало открытие праздника танцевальной композицией «Полонез» Петра Ильича Чайковского. Участники бала исполнили вальс, польку котильон, московскую кадриль, мазурку и др. Это было прекрасное, неповторимое зрелище!».
Хочу подчеркнуть, что в числе почётных гостей Кадетского бала были государственные и общественные деятели, военачальники, Герои Советского Союза и России, руководители ведущих российских и зарубежных компаний, послы ближнего и дальнего зарубежья, деятели культуры и искусства. Кадетский бал, прошедший в столице уже во второй раз, по своей масштабности и грандиозности превзошёл все ожидания – такого бала для молодёжи в России ещё не видели. Представители Книги рекордов Гиннесса России зафиксировали, что на паркете одновременно находились более 660 бальных пар.
Герой Советского Союза, генерал-полковник авиации Николай Антошкин, народный артист Советского Союза, профессор Иосиф Кобзон и хозяйка Кадетского бала Юлия Кирпичникова – президент Фонда поддержки социально-экономических программ различных сфер жизнедеятельности.
А всего в бале приняли участие около 1500 кадетов! Традиционно участниками мероприятия стали воспитанники кадетских корпусов и домов-интернатов для детей-сирот из разных стран. Каждому кадету вручили Диплом участника бала.
Будучи избранным депутатом Государственной Думы VI и VII созывов, Н.Т. Антошкин выступил соавтором 44 законодательных инициатив и поправок к проектам федеральных законов.
Невозможно трудно, больно об этом писать. Но ещё один безжалостный, незримый враг – коронавирус (COVID-19) – нанёс свой подлый удар из-за угла: 17 января 2021 года в возрасте 78 лет он забрал от нас легендарного лётчика, мужественного, отзывчивого, сердечного человека Николая Тимофеевича Антошкина.
Соболезнования в связи с его кончиной выразили руководители страны, политики, общественные деятели представители Церкви. Мэр Москвы Сергей Собянин отметил, что генерал Антошкин всю свою жизнь посвятил служению стране и людям, делал всё для развития ветеранского движения, занимался патриотическим воспитанием молодёжи.
Бывший председатель Совета министров СССР, а ныне член Совета Федерации Николай Рыжков отзывается об Антошкине как о волевом, смелом, и в то же время скромном человеке, к которому он относился с большим уважением.
Председатель Комитета Госдумы по обороне, Герой России, генерал-полковник Владимир Шаманов сказал: «Ушёл из жизни замечательный человек, чей вклад в развитие обороноспособности нашего государства трудно переоценить. Николай Тимофеевич Антошкин посвятил себя ратному делу, служению Отечеству. Он был профессионалом высочайшего класса, принципиальным и волевым, мужественным, сильным духом человеком. Его государственное и общественное служение Отчизне – пример высокой гражданственности. Это невосполнимая утрата для всех нас. Светлая память о нём навсегда сохранится в сердцах его родных, сослуживцев, коллег и друзей».
Нет больше с нами рядом Николая Тимофеевича Антошкина. Он навсегда останется в нашей памяти, этот человек-легенда, настоящий гражданин своего Отечества, мужественный военный, человек, всегда привыкший брать всю ответственность на себя, готовый сразу же помочь тому, кто более других в этом нуждается, кто ждёт от него своевременного принятия решения. Вечная Вам память, Николай Тимофеевич!
В публикации помещены фотографии фотожурналистов СССР и России, автора. Часть фотографий публикуется впервые.
2002-2021 гг.
Лев Рудский (WRN)