ЭРИХ САЛОМОН – «ОТЕЦ» ПАПАРАЦЦИ

Трудно поверить, но это – так. Эрих Саломон – четвёртый ребенок в еврейской семье берлинского банкира Эмиля Саломона – доктор юриспруденции (защитился в Ростокском университете) стал первым… фотографом-папарацци. Родился Эрих 28 апреля 1886 года. Долгие поиски себя после школы привели к тому, что сначала он изучал зоологию, потом архитектуру, а в 1913 году получил учёную степень доктора наук. С началом Первой мировой войны Эрих призывают в кайзеровскую армию, и через несколько недель при сражении на Марне он попадает во французский плен, в котором  находился вплоть до 1918 года. В плену его использовали как переводчика для других военнопленных. Ближе к 1920 году Эрих вернулся в Берлин, где занялся поисками работы. Семейное благосостояние за время войны было существенно подорвано. В поисках средств к существованию Саломон начал работать на бирже. В какой-то момент он вложил почти все заработанные деньги в фабрику по производству музыкальных инструментов. Но финансовые махинации партнёра по бизнесу привели предприятие к краху и разорению.

Тогда Саломон, вновь оставшийся без работы, решил открыть фирму по прокату электрических автомобилей и мотоциклов. Дела не задались и на новом поприще, и чтобы хоть как-то привлечь клиентов, Саломон стал предлагать им бесплатные юридические и финансовые консультации на всё время аренды автомобиля. Подобный маркетинговый ход привлёк внимание не только клиентов, но и рекламного отдела издательства Ullstein – Саломону предложили хорошо оплачиваемую должность, на которой он отвечал и за креатив, и за юридическое сопровождение. Именно в этом издательстве он в 1927 году (41 года от роду!) впервые взял в руки… фотоаппарат. После недолгих инструкций типа, куда смотреть и куда нажимать, он отправился собирать доказательства нарушений крестьянами договоров о размещении рекламы на их землях. Фотографируя эти деяния, он настолько увлёкся процессом съёмки, что начал брать фотоаппарат под любым предлогом на выходные, а затем стал делать и первые самостоятельные снимки для издательства Ullstein, которое «любезно» публиковало их бесплатно.

В 1928 году на закрытом для широкой публики судебном заседании Берлинского криминального суда Саломон через дырку для объектива в своей модной шляпе сделал фотографии подозреваемого в убийстве полицейского. Но отнёс их не в издательство Ullstein, которое публиковало его снимки на общественных началах, а в Berliner Illustrierte Zeitung. Снимки произвели сенсация, за них заплатили весьма приличный гонорар, который и подвигнул Саломона стать профессиональным фотографом.

Фоторепортёры того времени обычно пользовались в своей работе громоздкими форматными камерами для стеклянных фотопластинок размерами до 13×18 см. Через несколько месяцев после своих первых фотографических опытов Саломон приобрёл компактную пластиночную камеру Ermanox, которая только-только начала выпускаться концерном Ernemann-Werke (впоследствии вошедшим в состав Zeiss Ikon). Это было совершенно новая, относительно маленькая по тогдашним меркам камера со сверхсветосильным объективом «Ernostar f1:2», что позволяло моментально делать снимки в помещении даже при слабом свете без штатива и фотовспышки. В камере применялись стеклянные пластинки меньшего размера в отдельных кассетах, которые можно было без проблем носить при себе в кармане. Этой камерой Эрих Саломон делал свои фотографии до 1932 года, когда перешёл на малоформатную, ещё более легкую и не очень заметную камеру «Leica».

Эрих Саломон никогда особо не гонялся за сенсациями, скорее всего, они находили его сами. Общественные события и дипломатические приёмы, международные конференции и судебные процессы – Эрих старался успеть везде, умудряясь застать врасплох героев своих снимков. Там, где этого нельзя было сделать открыто, он фотографировал тайно: с заседаний Лиги наций и Высшей судебной палаты, а также с Гаагской конференции. Благодаря своим связям, знанию иностранных языков и находчивости, светскому лоску, происхождению, ему удавалось проникнуть в любые кулуары. Почти ни одно из значимых политических событий второй четверти прошлого века не обходилось без его присутствия. Когда в 1928 году на сессии Лиги наций в Париже 15 государств подписывали пакт Бриана-Келлога об отказе от войны как орудия национальной политики, Саломон вместе с несколькими другими фотографами вошёл в комнату, где в этот момент шло оформление документа, и сел на свободное место польского делегата. Через некоторое время дипломаты начали обсуждать фотожурналистику, утверждая, что она – это часть исторического документирования. Таким образом, выдался удобный момент для фотосъемки.

План проникновения на подобные мероприятия, зачастую закрытые от посторонних глаз и ушей, Эрих разрабатывал лично, причём, очень тщательно, учитывая все нюансы. Если вход через парадную считался невозможным, он мог запросто, к примеру, переодеться в маляра и карабкаться по огромной лестнице к балкону четвёртого этажа, лишь бы достичь поставленной цели. Если же избирался путь прямой, через вход в здание, то мимо многочисленной охраны он проходил с достоинством истинного джентльмена, излучая ауру светского человека. Он подъезжал на нанятом лимузине, был одет в костюм, соответствующий этикету, и обменивался парой фраз с присутствующими на нескольких языках, – в общем, ничем не отличался от политических деятелей, вместе с которыми и заходил в помещение. Затем, присев в сторонке, внимательно следил за происходящим. Время от времени резко поворачивал в сторону голову с надетой на неё шляпой. Со стороны могло показаться, что у человека нервный тик, и лишь особо наблюдательные могли заметить дыру на боку шляпы, которую до этого он усердно, словно стесняясь, прикрывал рукой. На самом деле человек был полностью сконцентрирован на своей работе – хитроумная система рычагов внутри шляпы позволяла ему незаметно нажимать на спуск фотоаппарата. Так, через отверстие в его головном уборе, и запечатлевались непротокольные, но яркие моменты истории.

Приспособлений вроде шляпы с дыркой у Эриха Саломона было превеликое множество – буквально на все случаи жизни. Помимо этого, у него были специально оборудованный объективом портфель, книга, шина на якобы сломанную руку и много ещё чего всякого. Один раз он так и вовсе спрятал камеру в волынке, намереваясь снять тайное совещание у одного шотландского дворянина. Правда, повестку дня ему тогда так и не удалось выяснить и он по ошибке оделся в цвета соперничающего клана и потерпел фиаско на входе. Проколы случались ещё и потому, что чем известней он становился, тем бдительней за ним приглядывали. Если очередная из его уловок «рассекречивалась», от него требовали выдать все негативы. В таких ситуациях, всем видом показывая недовольство и печально вздыхая, он передавал охране стеклянные фотопластины. Но, конечно же, они были чистыми и заранее подготовленными для подобных случаев. И уже на следующий день ведущие издания, освещавшие то или иное событие, выходили с фотографиями Эриха Саломона. Впрочем, таких провалов было несоизмеримо меньше, чем сенсационных кадров, добытых непревзойдённым мастером.

Его снимки пользовались громадным успехом – ещё бы, ведь это были не постановочные, а живые кадры, на которых удивительно точно были схвачены эмоции людей. Многие из приёмов его съемки были заимствованы журналистами и применяются до сих пор, а Саломона часто называют первым из папарацци. В течение всей своей жизни он слыл королём неожиданного момента – впрочем, часто его называли королём бесцеремонности, хотя Саломон никогда не охотился за частными скандалами. Так или иначе, но несмотря на целую плеяду блистательных фотографов того времени, считающихся праотцами современной фотожурналистики, главным из «отцов» был признан именно Эрих Саломон.

Благодаря всем его уже названным качествам и умению не привлекать к себе внимания, Саломон приобрел известность и солидную репутацию в Европе. Он стал звездой среди коллег, его снимки появлялись во многих немецких и международных газетах и журналах. За пять лет он сделал примерно 350 репортажей. Большинство из них относилось к заключениям международных соглашений в политических центрах Веймарской республики, Западной Европы и США. Он снимал в здании Лиги наций в Женеве, делал фотографии сенсационных судебных разбирательств внутри своей страны и за рубежом (не имея на то официального разрешения), в здании рейхстага в Берлине и на светских вечеринках в странах западного мира. Он был всегда тщательно одет, в большинстве случаев во фраке или в тёмном костюме. Саломон имел многочисленные деловые, партнёрские личные контакты, которые облегчали ему доступ к самым интересным событиям. Там он действовал как участник мероприятий, а не посторонний журналист. Его принимали знаменитости и влиятельные люди, с некоторыми из них сложились почти дружеские отношения.

Известна реплика министра иностранных дел Франции Аристида Бриана, который однажды публично, пусть и не без иронии, вопрошал: «Где же Саломон? Мы не можем начать без него! Ведь иначе никто не поверит, что наша конференция действительно очень важна! Необходимы три условия для проведения конференции Лиги наций: несколько министров иностранных дел, стол и Эрих Саломон». А министр Пруссии Отто Браун произнёс перед одним из заседаний: «Нынче конференция может состояться без министра, но не без Саломона».

В этих вроде бы шутках министров содержалось как понимание влияния фотожурналистики на общественное мнение, так и дань признания творчества Эриха Саломона. На дипломатических встречах высокого уровня между войнами решалась судьба Европы и мира. Главы стран собирались для принятия решений, а фотограф Эрих Саломон незаметно запечатлевал эти определяющие историю моменты своей камерой. Он документировал историю. В отличие от официальных фотографий, публиковавшихся в прессе, Эрих Саломон показывал политических деятелей как во время рабочих дискуссий – спорящих, убеждающих, на конфиденциальных встречах, на официальных приёмах, так и в перерывах, отдыхающих «после трудов праведных», – шутивших, улыбающихся, дремлющих. Он был первым выдающимся фотографом политических событий. Его считают одним из родоначальников профессии, известного не только своими уникальными фотографиями в области дипломатии и судопроизводства, но также собственными новаторскими методами использования фототехники для быстрой съёмки в условиях умеренной освещенности, позволявшими ему получать качественные снимки известных людей в неформальной обстановке.

Эрих Саломон имеет уже международную известность. Его фотографии с конференций в Париже, Женеве, Лугано, Гааге публикуются в Berliner Illustrierte Zeitung и Munchner Illustrierte Presse (Германия), в The Weekly Graphic и Daily Telegraph (Англия), в Life и Fortune (США), в I’Illustration (Франция). Он проникал в святая святых, куда доступ репортерам был закрыт. В 1929 году редактор лондонской The Weekly Graphic, отмечая стиль съёмки Саломона, назвал её «скрытая камера». Это определение прижилось и вошло в обиход уже и современной фотографии.

А ещё Саломона называли «фотографическим Гудини» (Гарри Гудини (1874-1926 гг.) – легендарный американский фокусник), и «Оператором-невидимкой», и «Диогеном с камерой», но для него наиболее привлекательным было «Историк с камерой». Все эти определения были обязаны в значительной мере тем трюкам, к которым прибегал Саломон при съёмке. О некоторых ухищрениях мы уже рассказали. Во многих случаях, чтобы сделать съёмку незаметной для объекта и в зависимости от обстоятельств, он часто использовал длинный тросик для срабатывания затвора камеры. Это позволяло установить камеру в цветочном горшке, на подоконнике или штативе, спрятать её в букете цветов, в камуфляже книги, в ковре, в кожаном чемоданчике, а самому находиться на некотором удалении и, не привлекая внимания, следить за объектом. Так, Саломон сфотографировал президента Гувера на банкете в Вашингтоне, используя цветочное украшение на столе. На сессии Верховного суда США он сделал уникальные фотографии, протянув тросик через рукав.

В 1930 году Эрих Саломон по приглашению журнала Fortune девять месяцев работает в США. Он создаёт портреты актрисы Марлен Дитрих, издателя Уильяма Херста в его горном доме в Калифорнии и многих других известных людей.

В ноябре 1931 года журнал Time писал: «Президент Гувер, наверное, никогда бы не позволил доктору Эриху Саломону «Скрытая камера» находиться в Белом доме, если бы на этом вежливо не настоял премьер-министр Франции Лаваль. Подобно Бенито Муссолини, Рамсею Макдональду и канцлеру Брюнингу, Пьер Лаваль уверяет, что спонтанные фотографии доктора Саломона являются историческими документами для последующего поколения». Таким образом Эрих Саломон стал первым фотографом, допущенным для съёмки в Белом доме. Он добился беспрецедентного доступа в мир знаменитостей и политической арены.

В 1931 году Эрих Саломон отмечал своё 45-летие и выход книги «Berumte Zeitgenossen in unbewachten Augenblicken» (переводится, как «Известные современники в неожиданных мгновениях» или «Знаменитые современники в моменты беспечности»), содержавшую 170 портретов. Маэстро пригласил на свой юбилей в гостиницу Kaiserhof 400 высокопоставленных гостей и показал их собственные изображения, запечатленные им в самых неожиданных ситуациях. По иронии судьбы, спустя год в этой же гостинице разместится штаб-квартира первого нациста Европы и убийцы евреев, в том числе и семьи Эриха Саломона, Адольфа Гитлера.

Среди фотографий, показанных Саломоном, был известный снимок Альберта Эйнштейна (на фото – он в центре) и Макса Планка, беседующих с германским рейхканцлером Генрихом Брюнингом и лидером лейбористской партии Великобритании Рамсеем Макдональдом в немецкой рейхсканцелярии (Берлин, 1931 г.). Эта фотография в числе других была опубликована в ноябрьском номере Fortune 1931 года в серии «Политические деятели Европы».

Вернувшись в Германию после второй поездки в США, Саломон оказался в обстановке упадка Веймарской республики и нарождающегося фашизма. Многие его коллеги начали уезжать, кто в Англию, кто в США. Журнал Life Magazine приглашает Эриха Саломона переехать в Америку. Отказавшись от предложения, в 1932 году он с женой Магги и младшим сыном Дирком перебирается в Нидерланды, на родину супруги. Здесь на какое-то время политическая и социальная жизнь становится объектом съёмок Саломона. Отсюда он выезжает в командировки в Англию, Францию и Швейцарию. Наряду с международными встречами его всё более привлекали концертные залы, театры. Эти годы отмечены фотографиями с очередной сессии Лиги наций, портретами дирижёров Артуро Тосканини и Бруно Вольтера, кинорежиссёра Сергея Эйзенштейна, Марлен Дитрих и Дугласа Фарбенкса на презентации фильма «Рембрандт».

В мае 1940 года фашисты во главе со своим бесноватым фюрером Гитлером за четыре дня оккупируют Голландию. Первым делом они стали уничтожать евреев. Какое-то время Саломону и его семье удавалось скрываться, но в 1943 году «добропорядочные» соседи-голландцы выдали их гестаповцам. Сначала семью содержали в Вестерборкском транзитном лагере, затем в Терезинском концлагере. В мае 1944 года перевели в Освенцим. Жизнь младшего сына Э. Саломона Дирка оборвалась в газовой камере 16 мая, а Эриха с женой Магги – там же 7 июля 1944 года (по данным Красного Креста).

Мемориальная доска на месте дома по адресу Хёльдерлинштрассе 11 в Западном Берлине (ныне район Вестенд округа Шарлоттенбург-Вильмерсдорф), где жил Эрих Саломон

Старший сын Эриха Саломона Отто Саломон (сменивший в молодости имя на Питер Хантер) выбрал профессию отца и в 1935 году предусмотрительно эмигрировал в Великобританию. Там он продолжил фотографическую карьеру, работая на ряд газет и сделав множество фотографий политиков и дипломатов, а также запечатлевая театральную и ночную жизнь Лондона. Он сделал фото таких известных людей, как Герберт Уэллс, Альберт Швейцер, Джордж Бернард Шоу и других. В начале 1950-х годов он перебрался в Амстердам, где открыл собственное фотоагентство, работавшее до конца 1970-х. Затем, окончив свою фотокарьеру, переехал в Гаагу.

Известно, что незадолго до своего ареста Саломон спрятал у друга часть своих негативов. Другую он отдал на хранение библиотеке парламента Нидерландов. Ещё одна часть оставалась у старшего сына, который пережил войну в Англии. Позже, в послевоенные годы Питер Хантер старался воссоединить разбросанный архив отца. Многое было утеряно. Все, что удалось найти, Питер в 1980 году передал в Берлинскую галерею, где ныне хранится более 10 тысяч негативов и фотографий Эриха Саломона.

В 1963 году Питер Хантер опубликовал книгу, посвящённую отцу, «Portrat einer Epoche».

В 1971 году Фотографическое общество Германии учредило международную «Премию доктора Эриха Саломона», вручаемую «За исключительные иллюстрированно-журналистские работы». Она считается весьма престижной наградой в фотожурналистике, сродни Нобелевской премии. В 1997 году лауреатом этой премии стал Питер Хантер – сын Эриха Саломона.

Лев Рудский (WRN)

Метки: «Portrat einer Epoche», Альберт Эйнштейн, Амстердам, Берлин (Германия), Гаага, издательство Ullstein, камера Ermanox, камера «Leica», концерн Ernemann-Werke, Нидерланды, Освенцим, пакт Бриана-Келлога, Питер Хантер, президент Гувер, Ростокский университет, США, Фотографическое общество Германии, Эрих Саломон