В начале 30-х годов ХХ века, точнее, весной 1933 года, медики Советского Союза столкнулись на Урале с эпидемией загадочной неизвестной болезни, отличавшейся высокой смертностью. Болезнь напоминала по своим первым проявлениям ангину (резко повышалась температура, наблюдалось покраснение горла, затем в горле появлялись язвы, начинался некроз тканей, сильное кровотечение изо рта и из носа; в течение 4-5 дней большинство заболевших умирало). Эпидемия охватила почти сто населённых пунктов на территории нынешних Челябинской, Свердловской и Тюменской областей. К карантинным мероприятиям были привлечены силы ОГПУ, на Урал откомандировали группы лучших специалистов, которые до хрипоты спорили о диагнозах. Окончательно разгадать тайну «уральской болезни» удалось лишь спустя более десяти лет.
В различных районах эпидемии смертность от заболевания оценивалась в диапазоне от 65 до 80%. Среди местных жителей началась паника. Никакого специфического лечения не было, не ясно было даже, что это за болезнь, как и чем её лечить. На Урал была командирована группа специалистов во главе с известнейшим эпидемиологом профессором Львом Громашевским. Силами ОГПУ и железнодорожной охраны в районах эпидемии был установлен строгий карантин с полным запретом на въезд и выезд из деревень и сёл. Продажа билетов на поезда в этих районах была прекращена, составам также запрещалось останавливаться. К концу июня было зафиксировано уже более 1300 случаев болезни, более 700 заболевших скончались.
Лев Громашевский и помогавший ему специалист по чуме Владимир Сукнев, после осмотра заболевших, пришли к выводу, что никакой инфекционной эпидемии нет. Больным они поставили диагноз цинга и на совещании с местными врачами заявили, что никакой необходимости в карантине нет, а эпидемия вызвана очень плохим продовольственным снабжением региона. Да, в 1932-1933 годах в СССР наблюдалась эпидемия, но голода, который затронул практически все регионы. Местное население питалось преимущественно хлебными суррогатами. По мнению профессоров, достаточно было наладить продовольственное снабжение края, чтобы эпидемия пошла на спад.
С ними не согласился врач из Бердюжской больницы (ныне Тюменская область), который был убежден, что на Урале произошла вспышка инфекционной болезни. Он произвёл несколько вскрытий больных, но так и не смог обнаружить возбудителя болезни. Подвергшись остракизму со стороны коллег и поняв, что он так ничего и не доказал, врач покончил с собой.
Тем временем в дело включились чекисты. Заместитель главы полномочного представительства ОГПУ по Уралу Минаев потребовал выслать сеющих смуту московских профессоров обратно в столицу: «В связи с явно контрреволюционной установкой Громашевского и Сукнева – требования на основании диагноза цинга снятия карантина, высылки продовольствия, с которой, по их мнению, эпидемия прекратится, поставил вопрос об отзыве бригады».
Громашевский, вызвавший недовольство местных властей, был отправлен обратно в Москву. Хорошо ещё, что тогда не расстреляли. В то же самое время самолётом в Свердловск прибыл народный комиссар здравоохранения Михаил Владимирский. Нарком был убежден, что болезнь имеет инфекционный характер, поэтому введённые карантинные меры оправданы.
Правда, установить диагноз долгое время не удавалось. Первоначально у больных подозревали легочную чуму, особенно после того, как стало известно, что некоторые заболевшие употребляли в пищу крыс. Однако чуму убедительно опровергли ещё Сукнев с Громашевским. Второй популярной версией была дифтерия. У некоторых заболевших были несомненные признаки этого заболевания, но у большинства умерших дифтерию не обнаружили.
В середине июня «уральская болезнь» наконец получила официальное название. Её стали называть септической ангиной. Комиссии Владимирского так и не удалось однозначно установить возбудителей болезни.
«Мы имеем дело с совершенно новым для нас заболеванием, изучение которого едва даже начато. Вопрос об этиологическом агенте требует дальнейших упорных исследований», – сообщили врачи в Москву.
В остальном ситуация была скорее положительной. Инфекционная составляющая болезни оказалась преувеличенной, специалистам не удалось найти никаких подтверждений того, что болезнь передается от человека к человеку. В связи с этим было рекомендовано снять строгий карантин.
В конце июня медикам наконец-то удалось напасть на след. Проведя тщательное расследование, выяснив рацион питания заболевших, осуществив исследования на мышах – всем им делались инъекции с выжимкой прошлогодних злаков, от которых большинство из них скончались, учёные пришли к выводу, что причиной заболевания могло быть прошлогоднее зерно. Однако в то время чётко доказать это не удалось. По совету врачей, прошлогодний урожай был запрещен к использованию, а из Москвы была направлена продовольственная помощь, после чего новых случаев болезни не фиксировалось.
Чекисты из ОГПУ, как было принято в те времена, заподозрили во всём происки вредителей. В 1937 году в Свердловской области арестовали несколько офицеров, которые на допросах, под пытками признались в участии в так называемой «офицерско-фашистской организации», работавшей одновременно на финскую, германскую, польскую и японскую разведки. Не понятно, при чём тут поляки и финны. Но на этих офицеров также возложили ответственность за отравление урожая ядовитыми веществами в 1933 году. О судьбе этих бедолаг можно только догадываться: либо все они были сразу уничтожены, либо получили по десять лет лагерей «без права переписки», что также равносильно смерти.
Однако через девять лет вспышка «уральской болезни» повторилась, на этот раз в Оренбуржье. Картина полностью повторяла предыдущую – на фоне недостаточно удовлетворительного питания многие люди начали заболевать септической ангиной, смертность была не менее высокой, чем в 1933 году. Все заболевшие употребляли в пищу всё то же прошлогоднее зерно.
На этот раз валить все на вредителей не стали, а разобрались в вопросе основательно. В Чкалове (ныне Оренбург) была развернута специальная лаборатория для всестороннего изучения опасной болезни. Вскоре после войны тайна смертельной «уральской болезни» наконец была разгадана. Ей дали новое официальное название – алиментарно-токсическая алейкия.
Специалисты установили причину эпидемий. Это были токсичные плесневые грибки рода Fusarium sporotrichiella, которые активно начинали размножаться на злаках, перезимовавших в поле. Попадая в организм вместе с испорченными злаками эти грибки действовали как сильнейший яд. Они разрушали кроветворную систему и костный мозг. Затем, на финальной стадии, добавлялись некроз тканей и кровотечения.
Врачам удалось найти эффективные методы лечения. Переливание крови и ударные дозы витаминов В и С во многих случаях спасали больного от смерти. Даже переход к полноценному питанию (мясо, овощи, фрукты, молоко) в несколько раз сокращал число смертельных исходов. Также было установлено, что опасные для жизни состояния возникают только после нескольких недель или даже месяцев питания пораженными злаками.
Но самым надёжным способом защититься от болезни был отказ от употребления в пищу перезимовавших в поле пшеницы, гречихи, ячменя, проса и других злаков. В масштабах всего Советского Союза была проведена мощная профилактическая кампания (вплоть до обхода каждого дома) с разъяснением опасности употребления в пищу подобных злаков.
Окончательно разгадав тайны «уральской болезни» и разработав профилактические меры, учёные практически победили болезнь. Всё оказалось элементарно просто – кормить людей надо. Дать им нормальной, человеческой еды! Тогда бы, может быть, многие остались бы живы. К счастью, с той поры в СССР больше не фиксировалось эпидемий алиментарно-токсической алейкии.
Лев Рудский (WRN)